Ведомая огнем

– Правильно! Скорее всего, женщин готовили к связи с эшартами, пытались ускорить и облегчить этот процесс. А что лучше связывает двух разумных? Общение! А мужских особей оставили в живых для изучения, экспериментов, поэтому вкладывали в их головы основы своей речи. Занятно! Наши умники так и не смогли освоить язык рархов, миачи пришлось учить наш! Для этого мы, в свою очередь, в кратчайшие сроки разработали целую программу. И думаю, теперь эти твари используют ее для обучения ваших женщин. – Последнее адаптер произнес, с сочувствием посмотрев на меня.

Мы немного прошли в молчании, я в который раз споткнулась о торчащий из земли камешек и спросила об обстоятельстве насущном – мучающем и пугающем:

– Я правильно понимаю: подземелье под станцией и территория вокруг буквально изрыты вашими тоннелями. И кишит вашими… – чуть не ляпнула людьми, но исправилась: – …разведчиками. Вы не боитесь, что переусердствовали и вся эта масса вот-вот осядет нам на головы? Учитывая, что и рархи активно прорываются из-под защитного купола на поверхность Эшарта?

Весело хохотнули все мужчины, но ответил Гарик:

– Тоннели прокладывают по строгому плану. И исключительно в мягкой породе. Почти все побережье расположено на огромном скальном плато. Так что рыть можно не везде. Проходы рархов мы уничтожаем, они копают без плана и часто сами оказываются в каменных ловушках или под обвалами. Наши разведчики летают сверху и с помощью приборов проверяют эхогенность. Выявляют новые тоннели и либо захватывают пленных, либо производят точечный обвал. Вокруг станции полно заживо зарытых в землю рархов.

– А вдруг со своими перепутают? – испугалась я.

Мужчины расхохотались еще веселей. Гарик успокаивающе пожал мою ладошку и пояснил:

– Марьяна, не бойся! Каждый наш проход зарегистрирован. Кроме того, на нас индивидуальные датчики. Любой находящийся в опасной зоне виден умникам в центре управления.

Я удовлетворенно замолчала. Мы прошли, наверное, еще с километр, и я спросила опять:

– Гарик, почему в первый раз мы так долго добирались до Ревака? Да еще по воздуху? Я так понимаю, под землей это можно сделать гораздо быстрее. Белые меня, наверное, за несколько часов довели до станции… И вы быстро сюда добрались.

Гарик немного сильнее сжал мою руку и огорошил:

– Тебя украли больше двух суток назад. Ты хоть спала за это время?

Я покачала головой, вспоминая весь наш путь. И с сомнением произнесла:

– Меня же вырубили. Видимо, я очнулась уже в тоннеле. Потом в вагоне тоже несколько часов, но точно не знаю сколько, дремала. Когда по проходам ползли – это вообще жуть! Я там время не считала, чуть с ума от страха не сошла. Пока пробрались на станцию… Потом пару часов с моими соплеменниками на корабле пробыла, пока решали, как лучше против рархов действовать, да новостями делились. И снова возвращались назад на станцию…

А ведь действительно под землей и в постоянном стрессе я не поняла, сколько прошло времени. Но упрямо добавила:

– И все равно, в этот раз под землей мы быстрее добрались до станции!

Кое-кто насмешливо хмыкнул. А вот Гарик, прежде чем ответить, мягко, но уклончиво поинтересовался:

– Ты устала, Марьяна? Голодная? Хочешь, дальше я тебя понесу?

Несмотря на ноющие ступни, сбитые о камни в не предназначенных для подобных похождений изящных, на тонкой подошве шлепанцах, и неимоверную усталость, я нашла в себе силы вымученно улыбнуться и отрицательно покачать головой. Наверняка обувь я не потеряла до сих пор только потому, что в подсознании отложилось: босиком еще хуже.

Позади меня раздался раздраженный, немного утомленный голос Малуна:

– Что спрашиваешь? Посмотри, она еле ноги переставляет. Не чувствуешь запах крови? – И затем обратился ко мне: – Ты поранилась?

Остановились. Ведущий нас белый, скользя змеиным хвостом по земле, приблизился ко мне. Опустился вниз и, обхватив по очереди мои ноги, рассмотрел на предмет повреждений. Затем достал из сумки на поясе тюбик и пластиковую лопаточку, выдавил жидкую массу и начал намазывать на ранки.

– Что это? – опасливо поинтересовалась я.

– Клей! – буркнул белый.

– А зачем клеить ранки? – изумилась я.

– Это медицинский клей. Он обеззараживает и скрепляет края ран и, главное, в суровых условиях предохраняет от дальнейших травм, – уже спокойно пояснил змеехвостый. Затем снисходительно добавил: – Не переживайте, посмотрите на Малуна. У него живот был недавно раскурочен и кишки наружу торчали. А благодаря этому клею он самостоятельно идет и в бровь не дует!

Надо полагать, белый хотел меня успокоить? Бедный Малун!

– Давайте пошевеливаться! Действие анальгетиков и стимулятора закончится, и придется вам тащить меня на себе! – тихо и устало проворчал раненый.

– Ничего! Вам полезно помучиться, может, хоть тогда совесть проснется! – зло процедил адаптер.

Между тем белый, закончив с лечением моих ног, грациозно поднялся, выпрямляясь на хвосте, а потом, выдвигаясь во главу отряда, продолжил путь, с ехидцей, иронично, но не зло выразив свое отношение к нарушителям: