— Разберемся. В жизни происходит много странных вещей, — стараясь вытащить папку из-под руки Стаса, на этот раз уклонился от прямого ответа Золотарев. — Давай лучше выпьем.
— Не хитри!
— И не думаю.
Варенцов ухватил ускользающий край папки.
— Послушай, Коля, мне ведь ничего не стоит самому отыскать пару-тройку персонажей и переговорить с ними. Туг не только фамилии, но есть некоторые адреса.
— Дурак, твой репортаж испортит всю операцию. Главные виновники залягут на дно. И пока мы их не ухватили за руку, будут делать вид, что никакого отношения к этому не имеют.
— А кто главные виновники? Ответь честно: Белоцерковский ими торгует?
— Кем?
— Моделями.
— Не он один этим занимается. Тут хорошо отлаженная сеть продавцов и посредников, — вспомнив о ступеньках падения Жанет и Ляли, честно признался Николай.
— Но ведь девушки могли обратиться за помощью к вам, в милицию?
Золотареву удалось вытянуть папку с бумагами. Он сложил ее вдвое и, успокоившись, засунул во внутренний карман куртки.
— А кто тебе сказал, что они не обращаются? Обращаются. Вот мы и разбираемся.
— С кем разбираетесь? — криво и с недоверием усмехнулся Стас. — С теми, кто их толкает на панель? Или с теми, кто покрывает проституцию и получает за это огромные бабки?
— И с теми, и с другими.
— Да ты не так прост, как мне казалось! — Побагровевший Варенцов механически похлопал по карманам джинсовой куртки и извлек пачку сигарет.
— Вот как? И откуда такие выводы?
— Ты меня держишь за полного идиота? Я все больше убеждаюсь, что тут и ваш интерес имеется. Допустим, девица приходит с жалобой в милицию, но в тот же вечер снова оказывается на панели! Это говорит о том, что менты заодно с сутенерами. Если сами ими не являются.
— Заказать еще водки? — стараясь поменять тему разговора, спросил Золотарев.
— Не хочу я с тобой пить.
— Да перестань страсти нагнетать! — не выдержал Николай. — Что ты мелешь? С кем я заодно?
— Тогда ответь мне, почему уголовный розыск в твоем лице стал проявлять столь повышенный интерес к проституции? Насколько мне известно, ночными бабочками всегда занимались отделы нравов. — Он несколько секунд не сводил глаз с Золотарева. — Не хочешь говорить — тогда я тебе скажу. Значит, уголовный розыск тоже стремится урвать долю. Соответственно, начался очередной передел интимного рынка. Только теперь уже между структурами правоохранительных органов. Ты ведь, насколько мне известно, сотрудник уголовно-сыскного направления?
Золотарев до краев наполнил рюмку:
— Ход твоих мыслей верен. Только одна загвоздка, Стас. Я давно не работаю в уголовном розыске. — Он посмотрел на него и поднял рюмку. — Твое здоровье!
— В прокуроры перешел? — дождавшись, пока собеседник выпьет, постарался уточнить журналист.
— Нет, Стас, я работаю в управлении собственной безопасности МВД.
— Тогда все понятно. Значит, ход моих мыслей верен. Только ты здесь ни при чем. — Он подобрел и примирительно улыбнулся. — Накатывай еще по одной. Так вот ты какой, цветочек аленький…
Распрощавшись со старым товарищем и заручившись у него словесной клятвой о неразглашении оперативной тайны, он несколько секунд простоял около входа в кафе, раздумывая, ехать ли ему домой или вернуться на работу и в стенах не располагающего ко сну казенного кабинета просмотреть содержимое папки. Десятки раз убедившись, что мягкость и уют домашнего дивана нисколько не способствуют производительности труда, он нехотя зашагал в сторону управления.
Сведения, собранные Стасом Варенцовым, даже не могли считаться половинчатыми, но и их с лихвой хватало, чтобы прийти к выводу: с недавних пор различные конкурсы красоты, начиная от районных и ведомственных и заканчивая всероссийскими, стали своеобразным отбором и распределителем претенденток на должности в фирмах по оказанию интимных услуг. Причем чем красивее и привлекательнее члены жюри находили конкурсантку, тем круче была высота, с которой ей приходилось постепенно катиться вниз. Торжественное зачисление в модельное или эскортное агентство после неудачи или осечки на конкурсе считалось успехом, но это становилось только первым шагом вовлечения в секс-индустрию. После «испытательного срока» девушки оказывались в элитных салонах. Набив оскомину клиентам, переводились в дома терпимости рангом ниже, уступая дорогу новобранкам. Провинциальные серые мышки, которые отбраковывались на первой стадии подготовки к конкурсу, в зависимости от сговорчивости и оплаты, или сразу зачислились в рядовые бордели и притоны, или занимали места на улицах и вдоль дорог.