Ведомственный притон

Он выдвинул ящик стола и достал чистый лист бумаги. Впервые он писал не мелким бисером, а размашисто — «Начальнику управления собственной безопасности генералу Милославскому от капитана Катышева Константина Васильевича. Рапорт. Прошу…»

Он даже не заметил, как зашел в кабинет и опустился на стул Полуяров.

— Рапорт на увольнение строчишь?

Капитан без всяких эмоций оторвался от бумаги и поднял голову:

— А что остается, Иван Борисович?

— Я не сомневался, Костя, что ты поступишь имен-но так.

— Другого выхода нет. Второй диск, увы, — не подделка.

— Не могу поверить, — Полуяров со свистом набрал воздуха в грудь. — Не могу! Фочкин, Золотарев — кто угодно! Но ты?!

Катышев задумчиво грыз карандаш:

— Я допустил ошибку, товарищ полковник.

— Кто бы сомневался!

— От Коробатова нам нужно было тут же бежать к наркологу. И мне, и Ляминой.

— Я не удивляюсь, что такие дела творятся по глубокой пьяни.

— И пройти экспертизу насчет обнаружения силь недействующих наркотических средств. Коробатов угостил нас коктейлем. Мне кажется, в нем было подмешано что-то возбуждающее.

— Если это даже и так, то как ты мог прикоснуться к стакану? Ты же опер, специалист?!

— Все было из одного графина. Коробатов первым выпил до конца. Потом мы с Динкой.

— А почему же Коробатов не очутился вместе с вами в постели?

Катышев порылся в столе и извлек из ящика помятую сигарету. Неумело затянувшись и выпустив дым, он дал конкретный ответ:

— Коробатов — импотент. И уже никакой сильнодействующий наркотик ему не поможет. Но он ловит кайф от другого. От живого просмотра таких сцен.

— Если так, то вполне возможно, что он писал этот диск только для себя? — предположил Полуяров.

— Тогда как он оказался у вас? — без всякого интереса спросил Катышев.

— Дежурный передал конверт, на котором была выведена твоя фамилия. Поверь, Катышев, я бы не стал его просматривать, но мне подумалось, что по черным каналам поступил дубликат обнаруженного в сейфе Черемисовой диска. Ты позвони этому самому импотенту, припугни его. Может быть, рано писать заявление…

— К нему ехать надо, а не звонить! — сказал он самому себе.

Катышев резко соскочил с места и, закинув коробатовский фильм в папку, бросился к вешалке. Уже на пороге он повернулся к полковнику:

— Товарищ полковник, если вам не трудно, занесите съемку о спорткомплексе экспертам…

— Можешь взять мою машину!

…К удивлению Катышева, квартира Коробатова оказалась не заперта, хотя капитан обнаружил это только после десятого нажатия на кнопку входного звонка. Чтобы снова не оказаться в заложниках случая, Он дозвонился до Гриши Пичугина и попросил его подняться на третий этаж. Факт, что кто-то еще успел побывать в Пашиных апартаментах вовсе не для того, чтобы насладиться развешанными по стенам полотнами эротической живописи, становился неоспоримым. Всюду валялись разбросанные вещи, дверцы столов, полок и гардеробов были раскрыты. В зале, где угощал их коктейлем Коробатов, на столе лежала вывернутая наизнанку видеокамера, монитор компьютера светился, постель, комфорт которой успел испытать Катышев, была до основания перевернута.

Только теперь капитан начинал догадываться, что с Пашей Коробатовым что-то случилось. По крайней мере, он, юрисконсульт и частый гость элитных заведений, отрекомендовал оперов Черемисовой как своих друзей. А значит, Коробатов, угодив в западню оперативников, под напором ментОв и мог стать одним из главных свидетелей в ходе следствия. Теперь Катышев окончательно понял, что исчезновение Коробатова — или месть за помощь оперативникам, или ликвидация основного свидетеля. По большому счету, залпом могли выстрелить оба обстоятельства.

Искать дубликат фильма, снятого Пашей, в этом бедламе было бессмысленно. Вполне возможно, что этим самым были заняты таинственные визитеры, вскрывшие квартиру. Катышеву лишь очень хотелось надеяться, что диск, переданный дежурному по управлению, был в единственном экземпляре и Паша передал его только ради того, чтобы загладить свою вину. Но, насколько это было правдой, предстояло выяснить. Лишь бы конверт с диском с подписанной фамилией Катышева оставался в кабинете Полуярова. И если окажется, что подпись сделана рукой Коробатова, то, пусть ничтожная, версия все же имела смысл.

Пока Пичугин с открытым ртом восхищался произведениями откровенного искусства, Катышев заглядывал в ящики стола. Ни блокнотов, ни тетрадей с записями хозяина квартиры обнаружить не удалось. Зато в кресле он увидел запавший под подушку сиденья листок, на котором ценитель обнаженки Коробатов собственной рукой и в четкой последовательности зафиксировал все предстоящие в этом году эротические выставки и спектакли.

²⁵