Ведуньи

– Мне ничего об этом не известно, – повторяю я, а перед глазами у меня стоит рассыпавшаяся на кусочки глиняная куколка Сэма Финча. И я вспоминаю бесконечные загадочные отлучки Джона. Я не сомневаюсь: это его я видела тогда в деревне. Я сглатываю застрявший в горле горький комок, но вкус его тут же возвращается снова.

Бетт тяжело вздыхает и, сложив губы гузкой, поднимает лицо к небесам.

– Говорят, он умирает, – говорит она.

– Мне очень жаль.

– Ты должна остановить свою мать или братца, коли они какое новое злодеяние затеяли. Ты же сама видишь, как у нас тут все переменилось. Если Сэм Финч умрет, снова соберется толпа, и уж тогда люди точно накажут тех, кого сочтут виновным в его смерти. Я уже столько всяких разговоров слышала! Люди говорят, что надо бы снова взять факелы да пойти в чумную деревню и ваш дом окружить. Я даже Натаниэля просила людей успокоить, и он пробовал, не раз пробовал, да только что может он один против всех. А знаешь, кого они после этого станут искать? Тебя. Люди уже начали спрашивать, почему это ты больше в деревню не приходишь милостыню просить. Ни одна, ни с сестренкой. Понимаешь, чем это пахнет?

Очень даже хорошо понимаю.

Бетт вдруг, охнув, прижимает руку ко рту, глядя куда-то из нашего укрытия под нависшими ветвями дерева. Я оборачиваюсь и вижу, что какая-то женщина угодила прямо в лапы магистрату Райту.

– Прошу вас, сэр, – кричит она, – прошу вас, умоляю, проявите милосердие.

Райт крепко держит ее за руку, а свободной рукой отмахивается от какого-то мужчины, который пытается вырвать женщину из цепких лап мирового судьи.

– Поздно просить о милосердии, – говорит Райт. – Натворили грехов, вот они вас и настигли.

– Отпустите ее, сэр, пожалуйста, – умоляет его мужчина. – Мы люди честные. Богобоязненные.

Вокруг них уже собирается толпа, но подходить ближе люди не спешат. Стоят поодаль и молча наблюдают. Мы с Бетт остаемся там же, где и стояли.

– Это муж и жена Шоу, – говорит она мне, и лицо ее покрывает молочная бледность.

– И в чем же они виноваты? – спрашиваю я. Бетт коротко отвечает:

– Они паписты.

– Ваши уловки ни к чему не привели, – орет магистрат, – обман ваш раскрыт! Пришло время повернуться к правде лицом, тем более в ассизах вас давно заждались. Отвечайте, где вы были в Страстную пятницу? Уж точно не здесь, о чем мне сообщили многие богобоязненные жители этой деревни! Нет, вы занимались отправлением своих собственных языческих ритуалов, насквозь пропитанных черной магией!

Миссис Шоу, рыдая, трясет головой и пытается что-то сказать:

– Нет, сэр, нет! Господь тому свидетель. Вы просто неправильно поняли. Я никакой черной…

Ее прерывает какой-то мальчишка, который, выскочив из толпы, тычет в нее пальцем и кричит:

– Она это! Она самая и есть! Это она у меня на глазах зайцем оборотилась, а потом в лес завела!

У меня такое ощущение, словно земля плывет у меня под ногами. Я хватаюсь за Бетт, и она крепко сжимает мою руку. Упоминание о зайце-оборотне – слишком опасный для меня знак.

Миссис Шоу смотрит на мальчишку, вытаращив от удивления глаза и раскрыв рот.

– Не было такого, – лепечет она. – Мальчик ошибся. Не было меня там, Господь сви…

Но договорить ей не дают. Теперь уже из толпы доносятся возгласы негодования, обвинения в колдовстве и прочих злодеяниях. Мистер Шоу снова предпринимает тщетную попытку освободить жену, бормоча скороговоркой нечто невразумительное насчет Бога и молитв, и мне совершенно ясно, что ни Бог, ни уговоры, ни слова молитвы не спасут ни его, ни ее.

– Я твердо намерен отправить вас на виселицу за ваши грехи, – говорит магистрат Райт. – Не сомневаюсь, что Господь поддержит меня в моих устремлениях.

Миссис Шоу, услышав это, пронзительно вскрикивает и с рыданиями валится на землю, увлекая за собой и магистрата, но тому удается устоять на ногах, и он, окинув разъяренным взглядом собравшихся, кричит:

– А вы что, грешники, стоите? Хотите, чтобы эта ведьма и ее муж-папист от расплаты ушли? А ну хватайте его! Помогите мне их обоих в кутузку отправить!

Я, стиснув руку Бетт, шепотом спрашиваю:

– Но ведь… они только что из церкви вышли, как же можно?..

Она только головой качает:

– Сегодня можно и в церкви. Это раньше такое запрещено было.

Я только смотрю, я ровным счетом ничего не предпринимаю, а обоих Шоу уже волокут прочь. Женщина идет с трудом, прихрамывая, и теперь уже молчит; от ее башмаков на пыльной дороге остается заметный след. Гэбриел помогает магистрату: он крепко держит мистера Шоу повыше локтя своей мясистой ручищей. Я пытаюсь высмотреть в толпе Дэниела, но ни его, ни Сета что-то не видно. Что ж, время магистрат Райт выбрал весьма удачно.

– Неужели их и впрямь повесят? – не могу поверить я.

Бетт вытирает мокрые глаза.

– Наверно. Папистов теперь так наказывают.