Ведунья пятого измерения

– Ну, не без приключений, Нике требуется чаще выступать, дрожала, как осиновый лист. Затем взяла себя в руки и доложилась отлично, тематику она знает. Федор Михайлович, могут понадобиться кое-какие действия с Вашей стороны. Мне кажется, что у темы есть темная сторона. Нет, не в научном плане, здесь все чисто. В субботу поговорим на эту тему. Вам, как человеку далекому от этого, можно многое рассказать, а Вы, наверняка, сообразите, что делать… Да нет, я сам это отчетливо понял только во время ее доклада. До этого я просто не задумывался о том, куда это ведет… Нет, она – умница, решительности немного не хватает. И умения сказать «нет» авторитетам. Но это приходит, со временем… Да, спасибо. Передаю. – и он протянул трубку Нике. Та слушала отца и внимательно смотрела на Сергея.

– Да, пап, я поняла, я вижу. У меня два предложения и предстоит выбор, я склоняюсь к первому варианту… Возможно… Всё, целую, увидимся.

Она положила трубку.

– Папа просил передать тебе спасибо за твою поддержку меня в трудную минуту. Я – готова, а ты покажешь мне свою комнату?

– Да мне только переодеться, и комната не моя.

– Все равно интересно будет посмотреть. Жилище многое может сказать о характере жильца. В свете твоих предложений меня это стало интересовать гораздо больше, чем до того, как.

Через десять минут они вошли в квартиру на Бармалеева, Сергей придержал громадного пятнистого дога, догиню, красу и гордость хозяев, у которой была вредная привычка всех облизывать и пачкать в своей слюне. Она пару раз довольно громко гавкнула на незнакомого человека. Хозяева были на работе. Ника увидела заваленный тетрадями и книгами стол, узкую кровать, казарменного типа, и шкаф.

– Садись, полистай вон ту тетрадку. Я сейчас сполоснусь, и буду готов через пять минут. Туську не пускай, будет проситься, все здесь перевернет. – подхватив «плечики» с костюмом и рубашкой он вышел в ванную. Ника в тетради увидела снимки, которые сделал Сергей на аэродроме. Про то, что они готовы, он ей не говорил. Снимал он умело, ей понравился один из снимков, ее портрет, который был выхвачен Сергеем из кучи кадров, увеличен и снабжен совершенно другим фоном. Снимок был комбинированным. Края портрета размыты и наложены на совершенно другой фон. Интересное решение. Когда он вернулся, уже переодетым, Ника показала ему этот снимок и попросила разрешения его забрать.

– Он у меня один, я его делал для себя. Там нет одной детали, которая должна быть вставлена в этот портрет, с тем, чтобы его полностью закончить.

– Вот и хорошо, у тебя же есть негативы, ты его закончишь, когда будет время, а этот я заберу себе. Знаешь, мне приятно, что ты уделил свое внимание и время, чтобы его сделать.

– А разве я не говорил тебе, что ты красивая?

– Я этого не помню.

– Ну, ты просто сильно волновалась, но я это говорил, сегодня перед твоим докладом.

– По-моему, ты просил меня доказать тебе, что я – красивая.

– Это – аксиома. С этим еще предстоит жить.

– Что ты хотел этим сказать?

– Да, так, ничего, просто сегодня вспоминал, как тебя встретила моя рота.

– Они меня посмешили. А у тебя есть ордена.

– Орден, один, «Красная Звезда».

– Покажи!

– Его здесь нет, он – в училище. Есть фотография. – Сергей достал из шкафа свою фотографию, сделанную несколько лет назад в отпуске после ранения его учительницей по русскому языку.

– За что?

– За дырку в ноге и небольшую контузию.

– Где это было?

– У Джунгарских ворот, на границе с Китаем.

– Давно?

– Четыре года назад, тоже в мае. Фотография сделана в июле 74-го. Худой, потому, что только вышел из госпиталя, там не слишком хорошо кормили. Все каши да каши. А я их не люблю.

– Буду знать. Каши предлагать не буду.

– Я готов.

– А у меня еще один вопрос: я уже видела такие фотографии, выполненные в таком стиле.

– Я знаю, у кого ты это видела, мы вместе разрабатывали этот стиль и оба его освоили. Таня – замечательный фотограф, она умеет видеть кадр.

– Вы были близки?

– Если ты об «этом», то нет. Мы единственный раз поцеловались, и это было после того, как она вышла замуж за другого. Весной 72-го она меня попросила ее поцеловать, а я не стал этого делать.

– Почему?

– По-моему, этого не объяснить. Не хотелось потерять самого себя и того отношения, которое я к ней испытывал. Приземлять чувство.

– Да, нечто подобное она мне и говорила, что ее тянуло к тебе, как к мужчине, а ты витал где-то в облаках, не понимая, что от тебя требуется.

– Возможно.

– Она говорила, что не вполне понимает тебя, что она хотела быть гораздо ближе к тебе, но ты это не понимал. Почему?

– Давай не будем об этом, это эпизод или период уже прошел. Ошибки? Ошибки были, у обоих. Мы оба – лидеры. И никогда не собирались уступать друг другу первенство. Кому-то предстояло сломать себя и уступить. А обоим этого не хотелось. Сейчас она нашла вариант этого не делать. Она – глава семьи и признанный лидер.

– Ты хочешь сказать, что у меня будет вечная вторая роль?

– Мы идем в ресторан или распределяем места на кровати?

– Не говори пошлостей.