Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве (ЛП)

За два года до начала экспедиции Энсона четырнадцатилетний Джон Байрон бросил элитную Вестминстерскую школу и поступил добровольцем на флот. Отчасти это было связано с тем, что его старший брат Уильям унаследовал родовое поместье, а также манию, которой были заражены многие Байроны, - в итоге он растратил семейное состояние, превратив Ньюстедское аббатство в руины. (" Зал моих отцов пришел в упадок", - писал поэт). Уильям, устроивший инсценировку морских сражений на озере и смертельно ранивший кузена на дуэли на шпагах, получил прозвище Злой Лорд.

У Джона Байрона было мало возможностей заработать на достойную жизнь. Он мог пойти в церковь, как это сделал один из его младших братьев, но это было слишком скучно для его чувств. Он мог служить в армии, которую предпочитали многие джентльмены, поскольку там можно было часто сидеть без дела на лошади и выглядеть дебоширом. Затем был флот, где нужно было работать и пачкать руки.

Сэмюэл Пипис пытался убедить молодых дворян и джентльменов в том, что поход в море - это " почетная служба". В 1676 г. он ввел новую политику, чтобы сделать этот путь более привлекательным для привилегированных молодых людей: если они проработают на военном корабле не менее шести лет и сдадут устный экзамен, то будут зачислены в офицеры Королевского флота Его Величества. Эти добровольцы, которые часто начинали либо как слуги капитана, либо как так называемые "мальчики из королевского письма", в конечном итоге получали звание мичманов, что давало им двусмысленный статус на военном корабле. Их заставляли работать, как обычных моряков, чтобы они могли "освоиться", но в то же время их признавали офицерами-воспитателями, будущими лейтенантами и капитанами, возможно, даже адмиралами, и разрешали ходить по квартердеку. Несмотря на все эти соблазны, морская карьера считалась несколько неприличной для человека с родословной Байрона - "извращением", как называл ее Сэмюэл Джонсон, знавший семью Байрона. Тем не менее Байрон был очарован таинственностью моря. Он был очарован книгами о моряках, таких как сэр Фрэнсис Дрейк, настолько, что взял их с собой на борт "Вэйджера" - истории о морских подвигах, спрятанные в его морском сундуке.

Однако даже для молодых дворян, которых привлекала морская жизнь, внезапная перемена обстоятельств могла стать шоком. " Боже мой, какая разница!" - вспоминал один из таких мичманов. "Я ожидал увидеть нечто вроде элегантного дома с пушками в окнах; упорядоченный набор людей; короче говоря, я ожидал найти разновидность Гросвенор Плейс, плавающую вокруг, как Ноев ковчег". Вместо этого, по его словам, на палубе было "грязно, скользко и мокро; запахи отвратительные; все зрелище отвратительное; а когда я заметил неряшливое одеяние мичманов, одетых в потертые круглые куртки, застекленные шляпы, без перчаток, а некоторые и без обуви, я забыл обо всем великолепии... и чуть ли не в первый раз в жизни, а хотелось бы сказать, что и в последний, достал из кармана платок, закрыл лицо и заплакал, как ребенок, которым я был".

Хотя бедным и пресыщенным матросам выдавался базовый комплект одежды, известный как "slops", чтобы избежать, как считалось, " нездоровых запахов" и "отвратительного зверства", на флоте еще не была введена официальная униформа. Хотя большинство мужчин, принадлежащих к роду Байрона, могли позволить себе роскошные кружева и шелка, их одежда, как правило, соответствовала требованиям корабельной жизни: шляпа, чтобы защищать от солнца; куртка (обычно синяя), чтобы не замерзнуть; шейный платок, чтобы утирать лоб; и брюки - диковинная мода, заведенная моряками. Эти штаны, как и куртка, были коротко обрезаны, чтобы не зацепиться за канаты, а в плохую погоду их покрывали защитной липкой смолой. Даже в этой скромной одежде Байрон выглядел потрясающе: бледная, светящаяся кожа, большие, любопытные карие глаза, колечки волос. Один из наблюдателей позже назвал его неотразимо красивым - " чемпион своей формы".

Он снял гамак и свернул его на день вместе с постельными принадлежностями. Затем он торопливо полез по лестницам между палубами, стараясь не заблудиться во внутренних дебрях корабля. Наконец он, как чернорабочий, выбрался через люк на квартердек, вдыхая свежий воздух.

Большая часть команды корабля, включая Байрона, была разделена на две поочередные вахты - около сотни человек в каждой, и пока он со своей группой работал наверху, те, кто ранее дежурил, утомленно отдыхали внизу. В темноте Байрон услышал торопливые шаги и лепет акцентов. Здесь были люди из всех слоев общества, от денди до городских нищих, у которых вычитали зарплату, чтобы заплатить коменданту Томасу Харви за их помои и столовую посуду. Помимо профессиональных флотских мастеров - плотников, копровых и парусных мастеров - здесь были люди самых разных профессий.