Век

— М-м-м... — Он курил «Собрани» и внимательно разглядывал лицо юноши. — Корпорация «Америкэн хотел» очень старая, а ее владельцы неповоротливы. Они — хозяева двадцати трех отелей по всей стране... Буффало, Кливленд, Индианаполис, Сент-Луис и так далее. Отели чистенькие, но скучные. Большинство из них приносит определенную прибыль, но реальную ценность имеет земля, на которой они построены. Многие из них расположены в центре городов, а эти города, как вы, вероятно, заметили, растут очень бурно. Отели эти можно продать подрядчикам для получения баснословных прибылей, однако сегодняшние владельцы в этом не заинтересованы. Они твердят о таких смешных вещах, как «служение городу», «традиционные связи с клиентами»... словом, порют всякую чушь. Я создаю фонд в пять миллионов долларов, чтобы... ну, скажем, взбодрить наш капиталец. Эта старая игра, я уверен, вам знакома. Мы взвинчиваем стоимость акций, скупая их по высокой цене. Потом, когда простаки передерутся между собой, чтобы попасть в лифт, идущий вверх, мы сбрасываем наши акции, продаем их по бросовой цене и получаем прибыль по второму разу, когда лифт спустится вниз. Я рассчитал, что за месяц мы сможем утроить наши деньги.

— Сонни сказал, что за три.

— Мистер ван Клиф по натуре консерватор. А я, как вы убедились, не консерватор. Я вкладываю в это дело собственные полмиллиона и, естественно, руковожу всей операцией. Вот список людей, которые уже вложили деньги. — Он достал лист бумаги из кармана пиджака и протянул Дрю. — Вы видите, здесь очень солидные имена. Две акции по пятьдесят тысяч долларов еще свободны. Если ваша удача в покере может быть показателем удачи в бизнесе, мы были бы рады видеть вас среди тех, кто отправится в лифте наверх.

— Это редкий шанс, Дрю! — засуетился Сонни.

Серж рассмеялся:

— А вот и назойливый посредник! Мистер ван Клиф, позвольте сообщить вам кое-что о том, как следует выманивать деньги у инвесторов: Doucement[67]. Dolce, conamore[68]. Никогда не давите на них, особенно если вы пытаетесь уговорить их вкладывать деньги в личность, подобную мне, с такой восхитительно скандальной репутацией. Я уверен, что у мистера Декстера масса сомнений, подозрений... особенно из-за того, что его отец, драгоценный мистер Виктор, является столпом финансового мира. Полагаю, мистер Виктор не будет в большом восторге оттого, что сын его связался с сомнительным Сержем Виттгенштайном, а, Дрю?

Дрю не ответил. Он изучал список инвесторов, которые, без сомнения, были владельцами крупных компаний.

Серж глянул на свои часы «Картье».

— Боже мой, уже половина четвертого. Мне нужно ехать домой. — Он неуклюже переступал своими лакированными ботинками огромного размера. — У меня назначена встреча за завтраком в «Плаза», на которую, без сомнения, я не попаду. Я наказываю себя физически и, вероятно, умру молодым, но зато какое удовольствие мы получили! Был страшно рад познакомиться с вами, Дрю. Если вы достаточно рехнулись, чтобы войти в мой фонд, можете позвонить мне в следующий понедельник по этому телефону. — Он протянул свою визитную карточку. — И разрешите мне напомнить вам: осторожность! Но это ведь само собой разумеется, не так ли? Счастливо оставаться, джентльмены.

Серж вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Сонни спросил:

— Ну разве он не личность?

— Да, и он не стесняется своей репутации. Разумеется, все это — часть представления: внушить доверие тем, что открыто говорит о своих сомнительных качествах.

— Но ты заинтересовался этим делом? — продолжал приставать Сонни.

Дрю встал:

— Может быть. Я должен подумать. И запомни, чему тебя учил Серж: не будь таким настырным. Господи, уговорить смертника в тюрьме застраховать свою жизнь тебе явно было бы не под силу.

Он вернулся на своем «мерседесе» в верхнюю часть города, на Шестьдесят вторую Восточную улицу, где в прекрасном особняке между Второй и Третьей авеню снимал два нижних этажа за две тысячи четыреста долларов в год. В то время, когда жилье было дешевым, ренту назначали сразу за год, а не помесячно.

Сначала Дрю зашел в кухню на первом этаже, потом поднялся в спальню раздеться. В интерьере его квартиры чувствовался хороший вкус, который Дрю унаследовал от матери, но в спальне царил холостяцкий беспорядок, повсюду была разбросана одежда. На стенах висели десятки фотографий кинозвезд и спортивных знаменитостей, Бэйб Рут соседствовала с Кларой Боу.

Он разделся, улегся в постель, выключил свет и стал размышлять о Серже Виттгенштайне и его бешеных деньгах. Частью бракоразводного договора Виктора и Люсиль было учреждение кредитного фонда в миллион долларов для каждого из троих детей. Дрю использовал деньги фонда, чтобы обеспечить себе роскошную жизнь, чего он не мог позволить на свое скудное жалованье в банке. Но у него не было сейчас пятидесяти тысяч долларов из фонда, не мог он и занять такие деньги у банка, не поставив в известность отца. У Дрю не было иллюзий насчет реакции Виктора, которая последует, если он узнает, что его сын вкладывает деньги в один из сомнительно известных фондов Сержа Виттгенштайна.