Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней

Вскоре после публикации книги “Исследования истерии” (1895) Фрейд отказался от использования гипноза в терапевтических целях и полностью положился на метод свободных ассоциаций. Гипноз держал больных на расстоянии, а этот метод лечения разговором способствовал установлению между Фрейдом и пациентами личных отношений. Внесенное в метод изменение позволило усилить перенос аффекта, в результате которого пациенты направляют на терапевта часть бессознательных эмоций, связанных с важнейшими для них отношениями с другими людьми, особенно в детстве. В ходе анализа переноса аффекта Фрейду открылись новые измерения бессознательных механизмов, используемых психикой для защиты.

Рис. 5–2. Схема левого полушария головного мозга человека. По рис. из кн. У. Джемса “Принципы психологии”.

На Фрейда произвело огромное впечатление, как часто пациенты описывали приходившие им в голову эпизоды совращения одним из родителей. Он понял, что совращение малолетних не может быть распространено настолько широко, чтобы объяснять все случаи такого сравнительно обычного расстройства, как истерия. Поэтому он решил, что подобные рассказы часто представляют собой “лишь фантазии, которые мои пациенты измышляли, возможно, под моим же влиянием”[42]

. Все это заставило его изменить теорию совращения. Фрейд пришел к выводу, что описываемые случаи были не воспоминаниями о реальном опыте, а фантазиями, которые, как он теперь полагал, встречаются повсеместно.

Этот измененный вариант теории совращения, сформулированный в 1897 году, по ряду причин был важен для развития идей Фрейда: он отражал растущую убежденность, подкрепляемую анализом переноса аффекта, что проявления эротических желаний и влечений маскируются под многие другие аспекты психической жизни. Кроме того, теперь Фрейд понимал, что основы сексуальности закладываются в детстве. Наконец, он пришел к представлению о том, что некая бессознательная форма психической активности (динамическое бессознательное) не видит разницы между реальностью и фантазиями.

Рис. 5–3. Схема левого полушария мозга обезьяны. По рис. из кн. У. Джемса “Принципы психологии”.

Фрейд заключил, что прежняя модель психики, отводившая особое место влиянию среды, была чрезмерно упрощенной. Понимание роли внутренних, инстинктивных побуждений легло в основу новых представлений Фрейда о психике как о функциональной сущности, на которую влияют и внутренние (бессознательные), и внешние (связанные со средой) стимулы[43]

. (Как мы увидим, стремлением понять процессы, происходящие под прикрытием социально приемлемого поведения, был движим не только Фрейд, но и Артур Шницлер, Густав Климт, Оскар Кокошка и Эгон Шиле.) Второй, важнейшей причиной отказа от биологической модели стала убежденность Фрейда в преждевременности попыток связать три ступени анализа: изучение поведения, психики и мозга. Собственный опыт нейробиологических исследований показал Фрейду, что о механизмах работы мозга известно слишком мало, чтобы пытаться преодолеть сразу две пропасти, отделявшие изучение психики от клинических исследований поведения и от науки о мозге.

Уже в конце 1895 года, через несколько месяцев после построения биологической модели, Фрейд отбросил ее и отказался от дальнейшей работы над рукописью “Проекта научной психологии”. Осознав, что в биологическом плане идеи были крайне упрощенными, в письме близкому другу, отоларингологу Вильгельму Флиссу, читавшему черновики, Фрейд удивлялся, как ему вообще пришло в голову замахнуться на данную проблему: “Похоже, это было какое-то умопомрачение”[44].

Фрейд не стремился полностью отвергнуть биологию. Но он считал временный отход необходимым, пока психология и нейробиология не разовьются в достаточной степени, чтобы их можно было окончательно объединить. Для своего времени это была смелая мысль. Фрейд понимал, что прежде чем поведение человека можно будет связать с наукой о мозге, необходимо построить цельную теорию динамической психологии. Тем самым он предполагал трехступенчатый подход к объединению исследований поведения и мозга (рис. 5–4): клинические наблюдения за поведением занимают первую ступень, психоанализ (динамическая психология) – вторую, биология мозга – третью, наивысшую.