Вехи 70-летия. Очерк советской политической истории

Четыре главных загадки привлекают внимание писателей, желающих понять прошлое: революция, подлинная роль Сталина, других руководителей партии; коллективизация — хождение по мукам миллионов крестьян; террор 1937—38 гг., втянувший в чудовищную мясорубку все население страны, и лагеря, о существовании которых все знают и все молчат; война и жесточайшие поражения первых двух лет. Появляются книги, в которых ставятся эти и другие вопросы, в которых — с неодинаковой силой и глубиной, даются ответы. Среди книг — повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича»

, важнейшая веха в истории русской литературы и общественной мысли. Одно из высших достижений русской прозы XX в., повесть Солженицына имела важное политическое значение. Разрешение на ее публикацию было подтверждением палачами существования лагерей и террора. Множество свидетельств жертв, опубликованных за границей, не принимались во внимание. Ждали свидетельства палачей — и оно пришло.

В годы «оттепели», одновременно с реабилитацией, как правило, посмертной, сотен тысяч жертв террора, реабилитируются и возвращаются в литературу великие писатели Андрей Платонов и Михаил Булгаков. Понадобится еще четверть века, чтобы можно было начать говорить о публикации всех их произведений. Впервые рождаются внецензурные формы выражения чувств и мыслей. Булат Окуджава, за ним Александр Галич, Владимир Высоцкий приобретают широчайшую популярность без помощи (несмотря на препятствия) государственных средств коммуникации. «Есть магнитофон системы „Яуза“, — поет Галич, — и этого достаточно». Появляется «самиздат». Все то, что отвергает цензура, строго ограничивающая рамки «оттепели», уходит в «самиздат»: рассказы, повести, романы, переписанные вручную расходятся по стране. «„Эрика“ берет четыре копии, — продолжает Галич, — вот и все. И этого достаточно». В «самиздате» становятся известными романы Солженицына, «Колымские рассказы»

Варлама Шаламова.

«Время Хрущева», ознаменованное оживлением духовной жизни, было эпохой активной реформаторской деятельности. Можно бы говорить о времени «великих реформ», если бы подавляющее их большинство не оказалось очень скоро иллюзией, пустыми разговорами. Первые немедленные изменения (после смерти Сталина) были произведены в деревне: облегчаются невыносимое давление на колхозников, снижается норма обязательных поставок, отменяется практика посевов по приказу «сверху» (районы, но все еще не колхозы и колхозники) решают, что и когда сеять. Очевидность несостоятельности колхозной системы вызывала мало сомнений. Принимается решение о «реформе», обходящей проблему: колхозы укрупняются, сливаются, превращаются в совхозы. Цель — превращение колхозников в наемных сельскохозяйственных рабочих. Попытками обхода проблемы советского сельского хозяйства были освоение целины и «кукуризация» страны.

Принимаются меры по улучшению положения в промышленности. Хрущев безжалостно критикует работу Госплана, сравнивает его сотрудников с цирковыми фокусниками, жонглирующими цифрами, которые по словам первого секретаря, «берутся с потолка, без знания дела, без глубокого анализа».

Как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, реформы сводятся к «перестройке управления», к попыткам изменить методы руководства, не меняя экономической модели. Хрущев стремится сломать сложившиеся структуры руководства из центра. Он переводит некоторые министерства из Москвы в провинцию, ближе к «руководимым». Хрущев добивается принятия решения о создании на местах советов народного хозяйства (совнархозов), которым вменяется в обязанность руководство экономикой регионов, забота о развитии местных ресурсов, местной промышленности. Совнархозы должны были помочь первому секретарю в борьбе с чрезмерной централизацией. Видя в старом аппарате своего главного противника, Хрущев добивается принятия главной реформы. В конце 1962 г. пленум ЦК решает разделить партию на аграрную и промышленную. Впервые в советской истории была сделана попытка посягнуть на фундамент системы — единство партии. Не желая того, имея в виду лишь конкретную цель — разрушение враждебного ему аппарата, Хрущев провел реформу, которая могла бы привести к возникновению двух партий. Только раз, в 1926 г., была открыто выдвинута идея создания двух партий. Рабочий, коммунист с 1918 г., Яков Оссовский в 1926 г. опубликовал в «Правде» (в дискуссионном листке) свое предложение: «Придерживаясь принципа абсолютного единства и единственности нашей партии, — писал он, — в организациях и партийной печати не допускается свободный обмен мнениями, несмотря на то, что в самой партии, в связи с разнообразием экономики, различие мнений фактически существует». Я. Оссовский был исключен из партии. Его осудили даже оппозиционеры.