Вексель Судьбы. Книга 1 (СИ)

— Гросэ Мерседес, — прервав напряжённое молчание, задумчиво произнёс Петрович. — Сам Гитлер, что ли, сюда пожаловал?

— Und er war von dir in der Morgendammerung erschlagen…^[4] — ответил Алексей, изучая кабину. — Здесь явно что-то не так…

— Второй ключ должен быть от зажигания. Может, прокатимся, товарищ лейтенант?

— Исключено. Даже если это не ловушка, то всё равно мы с тобой на этом фаэтоне далеко не уедем. Хотя, конечно, было бы чертовски заманчиво — прокатиться по весеннему раздолью!

— Погляжу, нет ли где ствола…

Петрович обшарил рукой сидения и пол, однако ничего не обнаружил.

— Глухо всё… Надо скорее уходить. Водителя или пассажира такой машины скоро хватятся, и нам тогда крышка.

— Пошли, — ответил Алексей, вылезая с переднего пассажирского кресла. Но отойдя от машины на несколько шагов, он остановился, чтобы ещё раз обвести её всю восхищённым взором.

Петрович понимающе хмыкнул:

— С такой техникой, товарищ лейтенант, нам будет очень трудно их победить. Очень!..

— Если нас уже не победили, Петрович, — отвечал Алексей, задумчиво глядя в сторону и вверх. — Смотри, а как это прикажешь понимать?

И он показал рукой поверх неширокой лесополосы, отделявшей поляну от раскинувшегося за ней поля. Там стояли футуристического вида опоры линии электропередач, поверх которых тянулись вдаль аккуратно развешенные провода.

— Что ты там усмотрел?

— Не усмотрел, а услышал, — отвечал Алексей. — Электролиния исправна, ток гудит! После зимних боёв такое невозможно. Да и что-то я не припомню, чтобы на картах в этих местах были электролинии.

— М-да… Считаешь, что немец линию построил и ток по ней качает?

— Я считаю, Петрович, что всё гораздо серьёзней. Не в немцах тут дело. Дело в том, что война закончилась.

— Как?

— Да вот так. Ты хоть одну воронку, хоть одно поваленное взрывом дерево сегодня утром видел?

— Нет, конечно. Хотя ещё в феврале здесь была мясорубка. Ты прав лейтенант, что-то не так!

Совершенно инстинктивно они сделали несколько шагов назад и остановились в зарослях ольшаника.

Вторым инстинктивным движением обоих была попытка протереть глаза, причинив лицу импульс боли — чтобы удостоверится, что происходящее с ними — не сон. Однако ясное и прозрачное утро со звонкими переливами далёких звуков жизни явно не могло являться сном.

По всему выходило, что они оба проспали летаргическим сном или находились длительное время в бессознательном анабиозном состоянии. Они вышли на задание весной, сейчас — снова весна, поэтому должно было пройти не менее года. Война определённо закончена. Но тогда кто победил? Кто их теперь примет, и как? Если победил Советский Союз, то как они объяснят свой уход с особо важного задания? Кто поверит в их фантастический рассказ? Всё будет ясно, как божий день — отсиделись, разведчики, у печи на хуторских харчах, трибунал вам за это и десять лет расстрела! Тогда — сразу переходить на нелегальное положение? А если верх взяла Германия? Сдаться, чтобы сохранить себе жизнь для дальнейшей борьбы? Искать по округе партизан? Создать собственную подпольную ячейку, истребляющую оккупантов? А для начала подпилить электрическую опору и взорвать к чертям собачим этот пышный даймлеровский фургон? Только вот чем подпиливать и чем взрывать?

Эти и другие вопросы с неистовой скоростью проносились в головах. Каждый ответ или, точнее, зыбкое подобие ответа, к которому удавалось прийти умозрительным путем, немедленно порождали новый ворох вопросов. Из-за этой свистопляски напряжённое тягостное оцепенение, в котором бешено работающий мозг уже начинал дымиться, совершенно невозможно было прервать.

Внезапно с высоты послышался негромкий ровный гул. Высоко над лесом, курсом на запад, шёл маленький серебристый самолёт с удивительным силуэтом, не похожим ни на что, виденное в авиации ранее. Проводив его долгим взглядом, Здравый цокнул языком:

— Тыщь десять от земли летит… Алёша, Алёша! А ведь это — не наше с тобой время!

Действительно, всё кругом — и футуристические вышки, и провода, наполненные неведомо куда текущим через лесную глушь электрическим током, и удивительный автомобиль, и самолёт, мирно себе летящий на непостижимой высоте, — решительно выбивалось из образов и представлений привычного мира тридцатых и сороковых годов.

По всему выходило, что затянувшийся сон перенёс их в совершенно новую эпоху. Война закончилась, и закончилась весьма давно, так что не надо ни идти под трибунал, ни искать партизан. Но что тогда всё это могло означать? Каков смысл их необъяснимого воскрешения из апреля сорок второго — грязных, ободранных, голодных, без документов и вообще без каких либо свидетельств своего прежнего бытия?

И куда, скажите, им направляться?

Не сговариваясь, они углубились в лесополосу, затем вышли на край широкого поля, остановившись под стальной опорой ЛЭП.

— Слышишь? — Алексей указал кивком головы на северо-запад. — Там шоссе. Всё, как было на карте в штабе. Дальше должна быть железка, затем лес. Предлагаю двинуться туда: по пути обстановку уточним и, если что не так, то укроемся в лесу.