"Вексель Судьбы" (книга первая)

-- У нас здесь не принято заниматься этими делами дома. В Берлине имеется несколько "шлюхенштрассе", и я бы предпочёл съездить именно туда.

-- Ладно, поговорим об этом позже, -- ответил, зевая, Тропецкий и неожиданно поинтересовался, могу ли я дать ему возможность принять ванну:

-- В Париже запретили использовать электричество для приготовления горячей воды, поэтому я не мылся больше двух недель, -- ничтоже сумняшеся пояснил Тропецкий своё желание воспользоваться моей ванной комнатой. -- Кроме того, я практически не спал последнюю ночь. Так что если засну в ванной -- прошу разбудить!

-- Лучше у меня в ванной не спать, -- предостерёг я его. -- В колонке угольный газ, давление в последнее время стало часто пропадать, так что если пламя загаснет -- можно угореть.

-- Чёрт, вот и не поверишь, что мы живём в Европе! Словно опять в немытой России с худыми трубами и перепившимися банщиками!

-- Война, увы, накладывает и не такие ограничения...

Тем не менее напуганный моим предостережением, Тропецкий провёл в ванной не более пятнадцати минут. Всё это время я, зациклившись на его странностях, не мог заниматься никакими своими делами и просто молча сидел в кресле. Когда же он вошёл в комнату, я не мог не отметить, что переодевшись в новую сорочку и источая аромат парижского одеколона, он по-прежнему выглядит неухожено и неопрятно.

-- Ну что, герр Фатов, едем?

Я взглянул на часы: было около шести -- самое время для начала вечерних мероприятий.

В филармоническом кафе в тот вечер репетировали клавирные вещи Баха, поэтому большим и шумным оркестром, под звуки которого Тропецкий собирался со мной секретничать, здесь, увы, не пахло. Тем не менее других вариантов у нас не имелось. Я выбрал столик в небольшой арочной нише, в которой, как мне показалось, звуки музыки резонируют наиболее сильно и потому там больше шансов сохранить беседу никем не услышанной.

Убедившись, что знакомый официант заметил нас и направляется к нашему столику с меню, я поднялся, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, однако вновь услыхал от Тропецкого нечто странное:

-- Куда это ты собрался?

-- В туалет.

-- Зачем? Мне же надо с тобой говорить!

От такого заявления я натурально растерялся и снова не мог с ходу решить, что ответить. Единственное, что я придумал -- постараться его успокоить, сказав, что задержусь не более чем на минуту. "Вот тоже, свалился мне, словно снег на голову! С чего это принесла его нелёгкая..."

Когда я вернулся, то оказалось, что Тропецкий, в очередной раз проявив инициативу, уже определился с заказом и официант ждёт меня. Я попросил принести кёльша (кёльнского пива) для нас двоих и айнтопф с говядиной, заменяющий первое и второе. Мой же гость решил подкрепиться более основательно -- он взял сельдь, гороховый суп с колбасными клёцками и половину померанского гуся. При этом он определённо нервничал, поскольку выяснилось, что у него не было рейхсмарок, и мне пришлось успокаивать его насчёт своей платёжеспособности.

-- У немцев тяжёлая и вредная кухня, -- заметил он. -- Но иногда организму полезно отдохнуть от хорошего.

-- В Париже, я полагаю, еда по-прежнему на высоте?

-- О, да. Не буду скромничать, но я даже не заметил перемен. Немецкие офицеры толпами валят к нам из северных провинций, чтобы только отдохнуть от своей вонючей свиной колбасы с картофелем. А с обедневшего юга в Париж везут и везут непревзойдённую лимузенскую говядину и овернских жёлтых кур.

-- Боюсь, скоро этот рай может прикрыться. Если англичане активизируются в Африке, то Германия намерена оккупировать всю Францию целиком. И солдаты вермахта сожрут у Петэна всех его кур.

-- Возможно. Но я не думаю, что немцы окажутся столь глупы, чтобы лишать продуктов парижские рестораны. У нас многие выражают надежду, что оккупация Франции пойдёт им на пользу -- они хотя бы научатся правильно употреблять алкоголь. А то я посмотрел -- здесь кроме пива, польской водки и кислого рислинга в меню ничего и нет. А кстати -- когда начинают бомбить? Нас здесь не разбомбят?

-- Англичане уже давно не бомбили Берлин. Да и когда раньше прилетали, то особой точностью не отличались. Любопытно то, что Берлин две недели назад начали бомбить русские. Но им долго лететь, и они если отправились сюда -- то появятся не раньше полуночи.

-- Русские бомбили Берлин? Не может такого быть!

-- Может, это факт. Правда, газеты утверждают, что это дело рук англичан, однако те открещиваются. К тому же кто-то давеча отбомбился по Штеттину -- а он англичанам явно не по пути.

-- Ну, тогда прими мои поздравления, -- неожиданно сказал Тропецкий и расплылся в саркастической улыбке.

-- Я не понял. Поздравления с чем?

-- С очередным успехом Советов. Ведь ты, Платон, советский шпион?