Величайшие загадки истории

Считается, что война началась именно из‑за этого дерзкого нападения, до глубины души ужаснувшего Линкольна, ибо случилось самое страшное: американец поднял оружие на американца. Однако на самом деле с занятием форта Самтер все могло быть окончено, а его гарнизон можно было бы эвакуировать по всем воинским правилам. Но, судя по всему, Линкольн решился начать войну. Он вел себя практически как диктатор. Не дожидаясь согласия Конгресса, он распорядился начать блокаду гаваней южных штатов и одновременно призвал в армию 75 000 добровольцев, а также мобилизовал регулярные воинские части. Эти самовольные действия побудили ряд штатов Верхнего Юга, до сих пор остававшихся в составе Союза, также присоединиться к Конфедерации: имеются в виду Северная Каролина, Арканзас, Теннесси, а также Вирджиния, Вашингтон и Джефферсон.

Тем не менее Конфедерация оставалась слабее Севера: общая численность ее населения — 5—6 миллионов белых и 3,5 миллиона рабов — была наполовину меньше, чем у северян. Но, самое главное, почти вся промышленность осталась на севере. Поэтому открытое выступление конфедератов было их стратегической ошибкой; южане ошибались, полагая, что могут завоевать северные штаты. И все же поначалу они добились определенных успехов.

Однако для северян самым страшным фактом были не эти поражения, а очевидная незаинтересованность Англии и Франции в восстановлении Союза; уже в мае обе эти державы — неожиданно для федерального правительства — признали за Конфедерацией статус воюющей страны. Им не нужен был сильный Союз. Когда из‑за войны прекратились поставки хлопка, европейские государства стали склоняться к интервенции, к открытой поддержке американского Юга.

Чтобы предотвратить эту угрозу (осуществись она, и Соединенные Штаты навеки остались бы расколотыми), Линкольн 22 сентября 1862 г. опубликовал знаменитую Прокламацию об освобождении рабов, в которой «в силу своих полномочий президента Соединенных Штатов» и опираясь на свои военные полномочия, объявил всех рабов южных штатов с 1 января 1863 г. свободными. Правда, рабам эта прокламация ничуть не помогла, но на международном уровне именно она сыграла решающую роль.

Теперь по моральным соображениям европейские державы уже не могли начать интервенцию и открыто поддержать Юг, боровшийся за сохранение рабства.

Позднее возникла легенда (очень популярная и поныне) о том, что Линкольн всю войну, с самого ее начала, боролся за освобождение рабов. На самом деле освобождение негров было лишь средством выиграть войну. Главной же целью Линкольна оставалось объединение страны.

Всего за несколько месяцев до того, как Линкольн издал свою прокламацию, он заявлял, что Конгресс не имеет права освобождать в каком‑либо из штатов рабов. Когда 9 мая 1862 г. генерал северян Хантер объявил всех рабов Джорджии, Флориды и Южной Каролины свободными, Линкольн дезавуировал этот указ. Хорейс Грили, издатель газеты «Нью–Йорк трибюн», в открытом письме «Вялость» упрекал президента в позиции, занятой им по вопросу о рабстве. Линкольн отвечал: «Высшая моя цель — спасение Союза, а не уничтожение или сохранение рабства. Если бы я мог спасти Союз, не освободив ни одного раба, я бы сделал это. А если бы я мог спасти Союз, освободив одних и велев освободить других, то я бы сделал и это».

После появления Прокламации об освобождении рабов война продолжалась еще полтора года и от месяца к месяцу становилась все более жестокой и кровавой. Это была первая война современного типа. Применялись ручные гранаты, ракеты, мины, а также пулеметы; использовались торпеды, морские мины, броненосцы, бронепоезда, аэростаты. Противники использовали друг против друга фугасные снаряды, огнеметы, пытались создать «наступательный газ удушающего действия». В Алабаме построили даже подводную лодку почти шестиметровой длины; в феврале 1864 г. она потопила возле Чарлстона неприятельский корабль; впрочем, и сама лодка затонула вместе с ним.

Поскольку тактика и приемы ведения войны полностью изменились, не оставалось более моральных ограничений. С моральной точки зрения эта война являла собой возврат к варварству; особенно ярым сторонником такого способа ведения войны был генерал северян Уильям Т. Шерман. Он вел войну не только против вооруженных сил противника, но и — с не меньшей жестокостью — против мирного населения. Главным его методом был террор. Во время восьминедельного «марша к морю» его армия, не зная пощады, прошла через Джорджию, уничтожая все на своем пути. Вслед за армией, которую он называл «орудием Господней справедливости», шли тысячи мародеров и чернокожих поджигателей и воров. «Мы боремся не только против враждебной армии, но и против враждебного народа. Надо, чтобы каждый — будь он стар или млад, богат или беден, — почувствовал суровую руку войны», — заявлял Шерман. После того как он опустошил Джорджию, настал черед Северной и Южной Каролины. Впрочем, все эти расправы, учиненные Шерманом, мало сказались на ходе военной кампании.