Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

Теперь, к 10 часам, после окончательного захвата Багратионовых «флешей», стало ясно, что сил для новой атаки д. Семеновское у Даву и Нея было недостаточно. Когда еще шел бой за «флеши» и французские войска, казалось, должны были вскоре начать захождение правым флангом, как это предполагалось по замыслу сражения, части 8-го корпуса Жюно пришлось направить в Утицкий лес для установления связи с поляками. Понятовский не смог выполнить той роли, которую отводил ему император, и Утицкий лес, в случае захождения войсками Даву и Нея к центру, «мог оказаться за спиной» (Фэн). Поэтому Жюно «заполнил пустоту» (Фэн), которая образовалась из-за несовпадения атак Даву и Понятовского. Судя по всему, это решение было принято Неем по согласованию с императором[1712]. Между тем взятие «флешей» потребовало больших усилий, чем предполагалось вначале, а Понятовский все никак не мог добиться успеха. К началу 11-го силы Нея и Даву были истощены. Французам пришлось вводить в сражение тяжелую кавалерию Мюрата и пехоту резерва.

Резервная кавалерия Мюрата начала движение вперед почти сразу же после начала сражения. Но эти передвижения были медленными и постепенными. Примерно в начале 9-го главным направлением движения 2-го кавалерийского корпуса стало место впадения Каменки в Семеновский ручей. Подойдя к Каменке, корпус остановился на его западном берегу. 4-й кавалерийский корпус оказался сразу за порядками войск Нея, а 1-й корпус – южнее, прямо напротив южной «флеши»[1713]. К началу 11-го резервная кавалерия, хотя и посылала вперед на поддержку пехоте только легкоконные кавалерийские дивизии, уже значительно пострадала от огня русских орудий. «Полк не принимал участия в атаке, – поведал в своей рукописи Клод Орио, капитан 9-го кирасирского из 1-го корпуса, о тех часах и минутах, – но постоянно находился под ядрами, гранатами и картечью. <…> Всюду были видны умирающие и мертвые. Дважды я проехал вдоль фронта, всматриваясь в лица кирасиров моей роты, чтобы убедиться, бравы ли они. Я был вполне доволен. Частью я их спешил. Двигаясь таким образом, я поздравил одного молодого офицера за его выдержку (г-на де Грамона) и стал свидетелем ужасных вещей. Как только он мне сказал, что не жалуется и хотел бы только немного холодной воды, прилетела пуля и попала сразу в двоих (видимо, в Грамона и в какого-то второго кирасира. – В.З.

). Я оказался вблизи другого офицера и сказал, что сильно огорчен в отношении бедного г-на де Грамона. Раньше, чем он мне ответил, в его лошадь попал снаряд, убивший его. Наконец, случились и другие вещи; я дал подержать на полминуты мою лошадь кирасиру, который упал навзничь убитым. Я сам оказался засыпанным землей, которой меня забросал снаряд, между тем я не получил ни малейшей царапины»[1714]. 2-й и 4-й корпуса страдали не меньше. В начале 11-го командир 2-го корпуса дивизионный генерал Монбрён получил смертельную рану.

Помимо резервной кавалерии, помощь ослабленным силам Даву и Нея в штурме д. Семеновское должны были оказать и свежие пехотные части. Пеле писал, что с начала сражения «Наполеон держал подле себя дивизии Фриана и Клапареда; он хотел сохранить резервы для всей армии и сберегал силы, смотря по ходу сражения»[1715]. Генерал Дедем, командир бригады 2-й дивизии, вспоминал, что когда утром «император приблизился к моей бригаде, солдаты стали просить его бросить их в огонь; левый фланг был уже в деле, так же как и центр. Он ответил: “Полки, подобные этим, не посылаются в огонь иначе как для того, чтобы решить победу”»[1716]

. Однако отсутствие резервов у Нея и Даву заставило императора уже в 10-м часу задействовать обе резервные дивизии. Вскоре после 9 утра Легион Вислы (дивизия Клапареда) получил приказ двинуться «во вторую линию»; пройдя шагов 1000–1200, он был остановлен в районе Каменского оврага[1717]. Вероятно, чуть позже[1718] вперед была послана и дивизия Фриана. Сложно сказать с определенностью, сразу ли Наполеон предполагал использовать ее для атаки д. Семеновское или, что скорее всего, дивизия должна была первоначально просто подтянуться ближе к полю сражения в целях занятия пространства и последующего использования, смотря по обстоятельствам. Так, в «Журнале дивизии Фриана» говорилось, что 7 сентября дивизия «получила приказ находиться в резерве у редута в центре… Скоро она получила другое направление и двинулась к Семеновскому». В то же время из «Исторического рапорта о кампании 1812 г.», составленного капитаном 48-го линейного полка Роббом, явствует, что еще «на рассвете дивизия покинула позицию… для того, чтобы следовать движению 1-го корпуса, выполняя различные маневры под очень сильным огнем»[1719].