Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала

…Сделал я движение с главным корпусом 22 июня, стараясь через реку Галицу и через все большие горы и тесные дефилеи пройти на высоты, которые лежат в шести уже верстах от нашей через Дунай переправы. Корпус генерал-поручика Потемкина сим же путем шел вслед за мною. На сем походе поутру стала нам слышна пушечная пальба в правой стороне, которая знаменовала происходившее уже сражение с неприятелем корпуса барона Вейсмана. Долго я не имел от него ни о чем уведомления, кроме того, что один с начала сражения бежавший пикинер в полном страхе прискакал ко мне, извещая совершенное разбитие всего корпуса, которого словам не только я не поверил, но еще в ту же минуту и наказал его как вредного беглеца.

Напоследок генерал-майор Муромцев первый прислал мне рапорт, что неприятель многочисленный там побежден; овладели наши полки его лагерем и артиллерией и уже оного преследуют. Вслед за тем получил я подтвердительные известия, но купно с тем и печальное, к общему прискорбию, что генерал-майор и кавалер барон Вейсман фон Вейсенштейн, пройдя сквозь неприступные места и окружен будучи превосходным числом неприятельских лучших войск, сколько не мог никто чаять тут их найти, примером в себе неустрашимого духа ободряя подчиненных, разбил все сии силы, но среди полной уже своей победы на месте боя пал сам убитым оружейной пулей, которая пронзила насквозь его руку, грудь и сердце. Сим запечатлел сей многократно победитель турок на том берегу Дуная славу своих военных подвигов и великое усердие к службе вашего императорского величества…

23-го числа генерал-поручик Потемкин привел полки корпуса Вейсмана от места сражения в соединение с главной частью и донес, что в той стороне, кроме по разбитии бегущих без остановки, не открыт больше нигде неприятель; не показывался он также и из Силистрии во время нашего обратного похода, кроме конных только партий, высланных для обозрения.

Не имея уже нигде более против себя в поле неприятеля, после многократных его развитий, а видя от всегдашнего дела с ним и от походу всех людей утружденных до бессилия и что вся кавалерия пришла в несостояние, у которой лошади ни на час из-под седел не выходили, имея вседневно дело с неприятелем и по оному беспрерывное движение, как равномерно ездя далеко за тростником одним, из коего для нее весь корм состоял, но и тот уже от дня в день устаревая, не служил более на пищу, травы же на сих гористых местах отнюдь не было; и считая поиск на верховного визиря в Шумлу неудобным и бесполезным; неудобным потому, что нет проходу по образу, строю и экипажей наших войск по дороге, туда ведущей, а бесполезным ради того, что он, войска отделяя от себя, с которыми мы всеми имели дело, держится, по-видимому, на готовой ноге к бегу в горы, чего никоим движением упредить нельзя, а по донесению от последних выходцев уже он и оставил Шумлу и отправился далее внутрь Румелии.

Созывал я 24-го числа генералов на второй военный совет, на коем, рассуждая о положении нашем и неприятельском, заключили переправиться через Дунай на свой берег, а для каких причин усмотреть изволите, всемилостивейшая государыня, в копии, здесь подносимой[91], о том приговора, вследствие на совете определенного.

В тот же день, отправив корпус, вышедший из Бессарабии, по правому берегу Дуная через Карасу в Измаил под командой генерал-майора Райзера, и не имея опасности по всем известиям, чтобы было у неприятеля в той стороне столько сил, чтобы сделал на него важное покушение, но, напротив, предполагая, что и сей корпус в пути своем может еще на него производить поиски, а сие учинив, 25-го приступил главной корпус, а по нем генерал-поручик Потемкин, к обратной у Гуробал переправе, и кончили оную благополучно 27-го к полдню.

Меры всегда имея готовыми принять неприятеля в Силистрии, хотя бы на последнюю остающуюся часть покусился, но он не хотел не только сего учинить, но ниже́ назрить [обнаружить] наши следы, вышел из авантажного положения…

Из письма Екатерины II П. А. Румянцеву об отходе русских войск на левый берег Дуная

18 июля 1773 г., Петергоф

Граф Петр Александрович… Теперь приступаю я к другому предмету вашего письма, то есть к живому описанию положения вашей армии, в котором вы пишете, что под именем армии не более имеете, как корпус небольшой в 13 тысяч пехоты на все действия с визирскими силами.

Признать я должна с вами, что армия ваша не в великом числе, но никогда из памяти моей исчезнуть не может надпись моего обелиска, по случаю победы при Кагуле на нем начеканенная, что вы, имев не более 17 тысяч человек в строю, однако славно победили многочисленную толпу, предводимую тогда визирем Галил-беем, с которым считалось до полутораста тысяч человек, что весьма во мне утвердило правило, до меня римлянами выдуманное и самыми опытами доказанное, что не число побеждает, но доброе руководство командующего, совокупленное с храбростью, порядком и послушанием войск.