Великая иллюзия

Она проверяет отверстие в манеже, специально просверленное техником для бочки, что стоит там, внизу, куда и стекает по шлангу, пропущенному через ножку, из вазы вся вода, что льют в нее из кувшинов. Проверяет специальную резиновую глубокую воронку, что крепится на горло вазы так аккуратно и плотно, что совершенно незаметна для публики.

– Соня, реквизит зарядят перед вторым отделением. – Она поворачивается к юной ассистентке. – Поскучаешь часик в яйце. Ты все хорошо усвоила? Ты сама потом снимешь воронку, вот тросик – потянешь за него тихонько.

Соня кивает.

Она хочет сказать – я сделаю для вас все, что угодно, лишь бы вы только позволили мне… Разрешили…

Она улыбается ей. Ее крашеные волосы цвета воронова крыла блестят от масла. Она с давних пор душится исключительно арабскими духами, которые всегда раньше привозила себе с гастролей цирка.

Проходит целая эпоха – несколько лет пролетает, словно миг единый…

Соня-ящерица по-прежнему работает в номере «Ваза».

Сидит в вазе-яйце в «заряженном реквизите» за кулисами и терпеливо ждет, скорчившись, подогнув ноги. На ней костюм зеленой ящерицы. Над головой ее воронка, куда будут наливать воду, стекающую по шлангу, пропущенному внутри одной из полых бронзовых ножек вазы в отверстие в арене и дальше в бочку под манежем. На шланге – кран. Она по заветному слову завернет его. И у публики создастся иллюзия, что вся ваза полна водой, а та будет только в воронке. Туда из последнего кувшина плеснут спирт. Он и загорится, когда она

тайком бросит в него спичку. В руках скорчившейся в вазе ящерки Сони мешок, в нем спокойно сидят два ученых ворона.

Она любила своих черных воронов.

Карррл у Кларрры украл Коралллиии…

Коралллиии… Коралли…

Они снова выступают после долгого перерыва в Сочинском цирке шапито. И вокруг них клубятся злые сплетни. Так кажется ящерке Соне.

Сплетни… Клевета… Вздор… Бред…

Однако она помнит все прекрасно – они ведь присутствовали тогда на пустом сочинском пляже – она, Регина и Стас, самый младший из них.

Ветер, шторм, в июне в Сочи штормит часто и море холодное. Они все втроем сопровождают ее на прогулку. Она шествует по пляжу медленно и тяжело, словно императрица, а они – ее покорная юная свита.

А тот, другой…

В цирке говорят, он начинал как акробат, но затем после травмы вынужден был уйти в рабочие сцены. Он был такой красивый парень и несвободный – двое детей и жена из цирковых, «опилочных»…

Она в свои старые годы возжелала его плотски, захотела его в любовники. Она пригласила его в свой номер, в свой творческий коллектив. И он служил ей на арене и спал с ней, со старухой. Они жили вместе два года – в цирке все это знали… Он развелся с женой. Он трахал ее в постели каждую ночь, и даже после выступлений они запирались в гримерке. Она давала ему деньги и покупала ему модные шмотки у фарцы, вьющейся вокруг цирковых, она целовала его в губы публично на людях, всюду таскала его с собой, даже на кремлевские приемы. Но он начал дико пить, несмотря на то, что ходил в ее фаворитах и был у нее на содержании.

А затем Каррррл все же украл у Кларррры ее кораллы… Точнее у Коралллиии украли Карла…

София Мармеладова в своей квартире на улице Дмитрия Донского мотает растрепанной головой, сильно сдавливая виски ладонями – нет, нет, вздор, вздор… Бред…

Но все ведь случилось на их собственных глазах тогда…

Сначала – злорадные цирковые сплетни, что красавец-фаворит пошел вразнос, влюбился в дочку клоуна-гастролера и написал директору цирка заявление на увольнение. Они уже паковали чемоданы, собираясь уезжать из Сочи.

Но вот на их глазах он бежит к ним по пустому пляжу – на ходу расстегивая рубашку, обнажаясь. Рубашка трепещет на ветру, он ее срывает с себя. Налетает на них как безумный и…

Он хочет ее ударить? Убить?

Соня Мармеладова закрывает лицо в страхе.

Нет! Она, старая как мир, в его крепких мужских объятиях. Он страстно целует ее на глазах у потрясенных Сони, Регины и Стаса. Его красивое лицо в тот момент как гипсовая маска, а взгляд…

Он поворачивается и бежит стремительно к пустому молу, о который разбиваются с грохотом штормовые волны.

Она глядит ему вслед, она вытирает тыльной стороной старческой руки в кольцах с камнями свои накрашенные алой помадой губы. Они, ее юная свита, наконец понимают – что-то не так, что-то неправильно. Соня с Региной кричат, а Стас бросается в сторону мола.

Но на их глазах полуголый человек на молу подпрыгивает, его тело гимнаста переворачивается в воздухе, и он свечой входит в бушующие волны, разбивая себе голову о подводные камни.

Кровь…

Крики…

Алая пена у мола…

И, словно во сне, видение сразу сменяется другой картиной.

Она, Соня Мармеладова, стоит в гримерке Сочинского цирка шапито.

Она глядит на себя в зеркало.

Из зеркала смотрит на нее ее двойник – лицо все в крови. Глаза затуманены.

Из щеки торчат большие портновские ножницы.

Она берет ножницы и раскрывает их, надавливает, еще больше расширяя ужасную рану на щеке.

– Что ты делаешь??!!

Голос… нет, визг Регины за ее спиной.