Великая Испанская империя

Августинцы, чей орден возник в 1244 году по велению папы Иннокентия IV, во многом вторили доминиканцам, но более твердо следовали строгим правилам монашеской жизни, установленным святым Августином из Гиппона. Мерседарии, братия монашеского ордена, основанного в 1218 году святым Петром Ноласко, стремились спасать неверных и радели за христиан, плененных маврами и прочими мусульманами. Все эти ордена немедленно отреагировали на открытие Америки и последующие завоевания и приступили к освоению нового континента.

В 1556 году братья-доминиканцы Чьяпаса, территория майя в Новой Испании, где епископом был Бартоломе де Лас Касас, составили письмо в совет по делам Индий. Они желали удостовериться в том, что королю известно о происходящем с орденами в Мешико / Теночтитлане и в Центральной Америке. Многие годы, утверждали они, сами доминиканцы, наряду с францисканцами и августинцами, трудились не покладая рук, невзирая на изнурительную жару и сухость почвы. Они обращали язычников, уничтожали идолов и строили храмы. Порою тому или иному ордену удавалось породить волну обращений, и несколько тысяч язычников, бывало, крестились в один день¹³³. Но «дьявол никогда не спит»: он искушает языческих жрецов, и те, о чем все знают, подстрекают местное население к мятежам. В 1550-х годах доминиканских монахов в Чьяпасе и обращенных ими индейцев выгнали из жилищ, их дома сожгли дотла, и около тридцати христиан погибло. Два монаха, в том числе фра Доминго де Вико, на редкость образованный миссионер, который умел проповедовать на семи языческих наречиях, были убиты в церкви, а еще одного монаха принесли в жертву языческому кумиру. Испанцы из Сантьяго-де-Гватемале отказывались помогать, разводя руками и ссылаясь на бюрократические правила, воспрещавшие им вступать на территорию Верапаса¹³⁴

.

Усугубляло ситуацию то обстоятельство, что имелись противоречия между церковью и орденами, а также разногласия между самими орденами относительно вопросов, которые виделись весьма существенными. В сентябре 1558 года фра Франсиско де Бустаманте, провинциал (то есть глава) францисканцев Новой Испании, осудил культ Девы Марии Гваделупской, чей образ мистически явился верующим в 1530 году¹³⁵. Бустаманте обвинил архиепископа Монтуфара в поддержке еретиков (двумя днями ранее Монтуфар призвал восхищаться случившимся чудом). Фра Франсиско уверял, что образ Богоматери – дело рук какого-то индейца, а вовсе не промысел Божий. Доминиканец Монтуфар, выросший в снисходительной к еретикам Гранаде, а позже служивший в монастыре Святого Фомы в Севилье, велел провести специальное расследование. Другие францисканцы тоже выражали недовольство, поскольку культ Девы Марии Гваделупской представлялся им сродни поклонению идолам. Этот случай показателен для характеристики скверных отношений между францисканцами и архиепископом

¹³⁶.

Между тем архиепископ Монтуфар составил прошение, в котором перечислил трудности, вызванные наличием монастырей, где проживало не более двух монахов, – а окормлять этим монастырям полагалось по 100 000 душ. Есть деревни, писал Монтуфар, куда ни один монах не заглядывал добрый десяток лет, а если и появлялся, то лишь затем, чтобы бегло провести мессу, окрестить несколько человек и благословить несколько браков. В попытках избежать назначений в малонаселенные, но обширные области ордена и миссии ссорились, добиваясь доступа к многолюдным и богатым краям. Еще Монтуфар упоминал, что приор августинцев решил назначить две дюжины местных дьяконами и священниками, но мало кто из них знал латынь и почти никто не умел читать на этом языке. (Впрочем, некий доктор Ангиус утверждал, что даже отдельные священники, рукоположенные самим архиепископом Монтуфаром, были «неразумными существами» и не годились для таких трудов^137.)

Император Карл поручил вице-королю, одним из своих последних официальных указов, разрешать споры между миссиями и орденами в Новой Испании на том основании, чтобы никакой орден не мог проникать в города, где уже утвердились другие, без их одобрения и разрешения. Монтуфар негодовал: «Возможно ли отыскать более дьявольское измышление, нежели вот это? В нем нет ничего христианского, ибо ни один из орденов не в состоянии учить катехизису или отправлять таинства лишь на пятой, десятой части или даже на половине своей территории! Разве по-христиански возбранять какому-либо ордену приходить на помощь другому? Они ведут себя так, словно повелевают своими вассалами!..»¹³⁸