Великая Испанская империя

В те времена в городе Мешико насчитывалось до 4000 белых, которые жили, используя труд бесчисленных индейцев^{‹‹254››}. Вероятно, чернокожих африканцев было ничуть не меньше, чем самих испанцев; преимущественно это были рабы, но встречались и свободные африканцы, которые решительно, не чураясь угрожать насилием, подчинили себе многие городские поставки. Индейцы прибывали в столицу с товарами по привычным дорогам, а дальше их встречали африканцы, вынуждавшие продавать привезенные товары по номинальной стоимости. Цены на товары, которые затем продавались в городе, были намного выше тех сумм, что выручали от продаж индейцы^{‹‹255››}.

С 1573 года в столице строился новый собор, архитектором которого был Франсиско Бесерра. Как и семейство Писарро, он был уроженцем Трухильо в Эстремадуре. Бесерра прибыл из Испании вместе с вице-королем Энрикесом^{‹‹256››}, а позднее строительство собора продолжил уроженец Бургоса Клаудио де Арсьенага^{‹‹257››}. Собор имел пять нефов, по фактическому стандарту для храмов испанского Возрождения. Создавалось впечатление, будто крыша собора готическая, однако фронтоны ниже были характерно ренессансными. Боковые часовни тоже венчали готические купола, зато двери (portadas) были дорическими по стилистике. Этими изменениями собор во многом обязан кантабрийцу Хуану Мигелю де Агуэро, архитектору храма в Мериде, позднее трудившемуся в столице над возведением женского монастыря Кармен. При соборе имелись ризница и дом капитула. С первых дней собор владел прекрасным изображением Девы Марии кисти Симона Перейнса^{‹‹258››}

.

Больниц в городе Мешико насчитывалось шесть, из которых четыре предназначались для испанцев, одна обслуживала индейцев, а последнюю отвели для африканцев и метисов. Монастырей имелось семь: один доминиканский (Санто-Доминго); два августинских, причем один проектировался, довольно неожиданно, как средняя школа; два францисканских (босоногих приверженцев святых Космы и Дамиана и монастырь обсервантов Святого Франциска) и один иезуитский (отмечу, что иезуиты обосновались в столице в 1572 году, когда в Новый Свет прибыли первые двенадцать братьев)^{‹‹259››}. Кармелиты, пекшиеся о местном населении, построили отдельный индейский район Сан-Себастьян. Для женщин также существовало семь монастырей: сестер-минимиток, концепционисток, марианиток, иеронимиток, сестер Святой Клары[52], а также кающихся и отшельниц. Среди монахинь попадались великолепные поварихи, еще они шили красивые платья для повсеместно встречавшихся образов Приснодевы, распевали чудесные колыбельные, а порой им дозволялось даже терять рассудок в любовном восторге. Иезуиты уделяли особое внимание выращиванию маиса и потому могли сосредоточить усилия на производстве пульке, светлого алкогольного напитка, по консистенции схожего с сиропом и делавшегося из кактуса магуэй. Роскошная гасиенда Святого Ксавье в долине Мешико в восемнадцатом столетии выдавала ежегодно 3000–3500 тонн пульке

^{‹‹260››}.

Различные ордена старались окормлять паству в разных областях. Так, изобретательные францисканцы доминировали в Теночтитлане, Тлателолко, Тешкоко, Тламаналько и Шочимилько. Доминиканцев следовало искать в Чалко, Такубае и Койоакане. Августинцы чаще всего стекались в Акольман, но еще их можно было встретить в Кулуакане и в Мишкике^{‹‹261››}.

В 1570-х годах в большинстве монастырских садов выращивали европейские плодовые деревья. Как правило, предпочтение отдавалось апельсинам, лимонам, яблокам, персикам, гранатам и винограду. Также высаживали ивы и белые тополя, и повсюду произрастали европейские полевые цветы.

Индейцы продолжали жить собственной загадочной жизнью, которую столь сложно было вообразить европейским историкам. Мужчины обычно ходили босыми и не носили штанов, хотя иногда некоторые из них надевали сандалии и длинные портки. Верхнюю половину тела обыкновенно скрывали под рубашками и хлопковыми накидками с завязками на плечах. Встречались индейцы в шляпах. Их женщины по-прежнему расхаживали в huipiles (платьях с вышивкой) и юбках. Мало кто из испанцев знал, о чем помышляют туземцы, тем более что с каждым годом тех из-за болезней становилось все меньше.

Спали индейцы в основном, как и прежде, на petates (подстилках), а отнюдь не в гамаках или тем более в кроватях. Пищу принимали, сидя на полу своих убогих домишек, никаких стульев или столов не было и в помине. Теперь к их имуществу добавилось несколько христианских образов, а еще в домах можно было обнаружить корзины, куда складывали скарб, и metates, жернова, на которых мололи муку для маисовых лепешек. Свечи, завезенные из Испании, быстро и широко распространились, для местного населения это стало реальным улучшением жизни.