Великая Испанская революция

Нет ничего дурного в том, что А. Виньяс стремится защитить репутацию такой крупной исторической фигуры, как Хуан Негрин. Негоже, что он пытается делать это путем систематического очернения предшественника Негрина Франсиско Ларго Кабальеро. Разумеется, тот не был человеком безупречным. Но в работах А. Виньяса и других апологетов социал-либерального направления мы слишком часто сталкиваемся с попытками «переложить с больной головы на здоровую», закамуфлировав действительные причины поражения Республики «наследием Ларго Кабальеро», который был отстранен от поста премьер-министра почти за два года до финала: «Но все же замена Кабальеро произошла слишком поздно. Ни Негрин, ни Прието не могли избежать цепи поражений, которые отнюдь не способствовали поднятию или поддержанию боевого духа. Но, несмотря на это, Республика продолжала бороться всеми правдами и неправдами. Густаво Дуран был прав, заметив, что „история гражданской войны в Испании — это история долгой агонии“»[1149]. Однако агония началась не сразу, а в второй половине 1937 г. Это косвенно подтверждает и сам А. Виньяс, чьей сильной стороной является тема «испанского золота»: «Мы доказали, что золото позволило выковать „щит Республики“ и, к лучшему или к худшему, сделать ее способной бороться с мятежниками и вести долгую кровопролитную гражданскую войну»

[1150]. Это уже не похоже на агонию. Это — способность к борьбе. Испанское золото сыграло в этом свою роль. Но денег не достаточно для победы в гражданской войне. Нужна еще воля масс к победе. При Ларго Кабальеро она была — даже не благодаря старому премьер-министру, а благодаря тому, что он почти не мешал развиваться главному источнику этой энергии — социальной революции. Авторы, стремящиеся скомпрометировать Ларго Кабальеро, добавляя к его реальным грехам надуманные претензии, целят не столько в него, сколько в период его правления, время максимального подъема Испанской революции. Той революции, которую ненавидели Франко и его союзники, которой не доверял Сталин, которую боялись лидеры Франции и испанские социал-либералы, против которой продолжают информационную войну их нынешние наследники.

* * *

Ларго Кабальеро мог остаться во главе правительства при одном из двух условий: либо подчиниться диктату и превратиться в номинальную фигуру, либо, воспользовавшись неблаговидной ролью коммунистов в событиях в Барселоне, ослабить их и создать правительство на новой профсоюзной основе (уравняв в правах ВСТ и НКТ) и проигнорировав мнение президента, апеллируя к организованным массам. Это, конечно, в очередной раз нарушало бы Конституцию, но после 18 июля ее только и делали, что нарушали. Такова революция. Но в мае 1937 г. Ларго Кабальеро не решился действовать революционно. «Испанский Ленин» не обладал решительностью Ленина настоящего.

Не решившись на разрыв с партийно-президентской системой, Ларго Кабальеро проиграл, и 17 мая М. Асанья поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с КПИ.

Выбор Негрина в качестве кандидата на пост премьера стал в тот момент несколько неожиданным, учитывая, что лидером «центристов» был Прието, кандидатура которого на премьерское кресло уже обсуждалась в 1936 г. Но Асанья не очень-то хотел получить Прието в качестве премьера. Асанья в своих воспоминаниях указывает, что он не доверял его «переменам настроения» и «приступам». Прието предложил собственную версию. Как он говорил, Асанья объяснял ему через Хираля, что «он не назначил меня главой Правительства, т. к. я был слишком явным противником коммунистов для того, чтобы председательствовать в коалиции, где они бы присутствовали. Я был очень благодарен ему за объяснение и за то, что он избавил меня от должности, в которой я не мог и не хотел служить». Эти объяснения не противоречат друг другу. Асанья мог вполне найти в этом предлог для того, чтобы не назначать Прието[1151]. Но это похоже на объяснение «постфактум». В этот период Прието не афишировал свои антикоммунистические взгляды. У Асаньи могли быть и личные мотивы. Получив ненадолго в свои руки реальную власть (которая фактически выпала из них в июле 1936 г.), Асанья понимал, что новая сильная личность во главе правительства снова оттеснит его в сторону. После этого Прието оставалось делать вид, что «не очень-то и хотелось». Став «сильным человеком в правительстве», он мог во всяком случае серьезно повлиять на выбор премьера из своей фракции.