Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг.

На лето, как и в прежние годы, Елисавета Феодоровна вместе с детьми едет в Ильинское.

Воспоминания вел. кнж. Марии Павловны

Траур не помешал нам поехать в Ильинское в начале лета. Это было приятное время, и наше удовольствие было, пожалуй, еще сильнее оттого, что к нам была прислана рота солдат для охраны и новый автомобиль, купленный на случай, если нам нужно будет бежать… В имении она организовала госпиталь для раненых, что было бы невозможно при жизни моего дяди. Этот госпиталь был для нее большим утешением, и большую часть своего времени она проводила там, вникая в мельчайшие детали…

Моя бабушка, греческая королева Ольга[1979], приехала в сопровождении своего сына Христофора, чтобы провести с нами несколько недель. Это была очаровательная пожилая дама приятной наружности, сама доброта. В ее очаровании была искренность, мягкость, а душа была безмятежна, как у ребенка. Грубые или сомнительные стороны жизни всегда были далеки от нее; она проходила мимо, не замечая их. Она была единственным в мире человеком, который дал мне ясно понять, какой может быть любовь и материнская ласка… Во время ее пребывания в Ильинском она увлеченно помогала тете, работавшей среди раненых в госпитале. Безоглядная увлеченность женщин этим благочестивым делом дала Христофору, Дмитрию и мне свободу совершать шалости…

Я должна сказать, что моя тетя обнаруживала по отношению к нам бездну терпения, значительно больше, чем раньше, и, безусловно, в наших с нею отношениях было больше доверия. Но я так и не смогла избавиться от некоторой скованности в ее присутствии. Я чувствовала, что мои взгляды развиваются в направлении, противоположном ее понятиям, и не хотела, чтобы было по-другому. Я восхищалась ею, но не хотела быть такой, как она. Как мне казалось, она бежала от жизни. Я же, со своей стороны, хотела знать все.

Она считала мои манеры слишком современными, в них недоставало той робости, которая, по ее мнению, и составляла главное очарование молодой девушки.

(Мария Романова. Воспоминания великой княжны.

Страницы жизни кузины Николая II. 1890–1918. М., 2006. С. 80–82.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне

5/6 июля <Именины вел. кн. Сергея Александровичам Ильинское — Гатчина

Благослови тебя Бог, моя дорогая, за всю твою нежную любовь, которая служит мне великим утешением. Увы, нам всем приходится переносить такие скорби. И мысль, что мой дорогой, наконец, близ Господа, не ведает страданий, дает силы все перенести.

Целую тебя очень нежно.

В этом месте я вновь переживаю свое счастливое, дорогое сердцу прошлое — увы, его нельзя прожить еще раз.

Элла.

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1585. Л. 40. — на англ. яз.)

На именины вдовствующей императрицы Елисавета Феодоровна вместе с детьми едет в Петербург. Они будут гостить там до 26 июля.

Дневник Николая II

23 июля.… После обеда покатал Аликс, Эллу, Марию и Дмитрия в электрич<еском> катере. Вечер стоял чудный.

26 июля.…Простился с Эллой, Марией и Дмитрием; они поехали с Аликс в Царское и вечером в Москву…

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 271.)

В день отъезда Елисавета Феодоровна вместе с Марией и Дмитрием посетили Елисаветинскую общину сестер милосердия. Они осмотрели бараки, где лежали на излечении нижние чины. Великая княгиня расспрашивала их о ранениях, а на память дарила фотографии царской семьи — ее подарки принимались с восторгом. Елисавета Феодоровна уделила внимание и раненным офицерам. «Великая княгиня изволила кушать чай с офицерами в их столовой, все время милостиво разговаривая с ними, расспрашивая про обстоятельства, сопровождавшие их ранения, а также и о их семейных обстоятельствах, и на память о Своем посещении раздавала им как Свои фотографии, так и фотографии царской семьи»[1980].