Великая Отечественная: был ли разгром?

Опять же, во время этого совещания Жуков и Тимошенко выходят в приемную писать директиву, оставив прочих совещаться по военным вопросам без наркома и начальника ГШ. Им что — потом все по новой рассказывали? Или остальные их терпеливо ждали?

Одним словом, чушь какая-то получается…

Случайным свидетелем составления директивы стал нарком ВМФ адмирал Кузнецов, оставивший об этом аж целых два варианта воспоминаний. Согласно канонической версии, дело было так:

«…Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С. К. Тимошенко:

— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.

Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова[27], пошел вместе с ним. Владимир Антонович захватил с собой карты. Мы рассчитывали доложить обстановку на морях. Я видел, что Алафузов оглядывает свой белый китель, должно быть, считал неудобным в таком виде идти к Наркому обороны.

— Надо бы надеть поновее, — пошутил он. Но времени на переодевание не оставалось.

Наши наркоматы были расположены по соседству… Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С. К. Тимошенко.

Маршал, шагая по комнате, диктовал… Генерал армии Г. К. Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, Нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго.

Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

— Разрешено.

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!

Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!..»

То есть, когда пришел Кузнецов, Тимошенко диктовал, а Жуков записывал текст директивы в блокнот для радиограмм. А вот когда этот текст был составлен?

В другом варианте своих воспоминаний, опубликованном в книге «Оборона Ленинграда», адмирал вспоминает этот момент несколько по-другому. Дело в том, что эта книга вышла в 1968 году, а сдана в набор аж в 1965-м. Мемуары маршала Жукова тогда еще не были опубликованы, а свой доклад на пленуме в 1956 году он так и не прочел, так что официальная позиция по вопросу, кто предложил привести войска в боевую готовность, не была известна. Вот что вспоминает адмирал: