Великая Отечественная: был ли разгром?

Впрочем, снятие с должности ни в коей мере нельзя считать репрессиями по отношению к Ворошилову — тот стал заместителем председателя Совнаркома по военным делам. Именно Ворошилов, а не Жуков и не Тимошенко впоследствии вошел в Государственный комитет обороны. Прочие члены военной верхушки — и Тимошенко, и Мерецков, и Жуков — после начала войны пошли на понижение. По-видимому, они должны были выполнять специфические функции, в которых после начала войны надобность отпала. Какими могли быть эти функции, видно из «Акта о приеме наркомата обороны Союза ССР С. К. Тимошенко от К. Е. Ворошилова», подписанного 7 декабря 1940 года, — проверка армии длилась семь месяцев! По сравнению с приказами 1938–1939 годов виден изрядный прогресс — по крайней мере, что солдаты и командиры не умеют стрелять и окапываться, в акте не говорится. Но все же радости мало.

«Организация и структура центрального аппарата

…2. Основные уставы — полевой службы, внутренней службы, дисциплинарный и некоторые боевые уставы родов войск устарели и требуют коренной переработки. Отсутствуют наставление по вождению крупных войсковых соединений (армий), наставление по атаке и обороне укрепленных районов, наставление для действий войск в горах…

…5. Контроль за исполнением отданных приказов и решений правительства был организован недостаточно. Не было живого действенного руководства обучением войск. Поверка на местах как система не проводилась и заменялась получением бумажных отчетов».

Это все то же прелестное качество, которое отмечал еще у русской императорской армии протоиерей Георгий Шавельский (впрочем, оно будет наблюдаться у любой армии, которую постоянно не дрючат по данной части):

«Не могу скрыть одного недостатка нашей армии, который не мог не отзываться печально на ее действиях и успехах. В Русско-японскую войну этот недостаток обозвали “кое-какством”. Состоял он в том, что не только наш солдат, но и офицер — включая и высших начальников — не были приучены к абсолютной точности исполнения приказов и распоряжений, как и к абсолютной точности донесений…

В 1916 году однажды ген. М. В. Алексеев изливал передо мной свою скорбь:

— Ну, как тут воевать? Когда Гинденбург отдает приказание, он знает, что его приказание будет точно исполнено не только командиром, но и каждым унтером. Я же никогда не уверен, что даже командующие армиями исполнят мои приказания.

Что делается на фронте, — я никогда точно не знаю, ибо все успехи преувеличены, а неудачи либо уменьшены, либо совсем скрыты».

В общем, в полный рост два главный российских недостатка: «кое-как» и «как-нибудь». Но по мере чтения документа выясняется, что этим сорняком заросла вся РККА, от Генштаба до каждой роты.

«Оперативная подготовка

1. К моменту приема и сдачи Наркомата обороны оперативного плана войны не было, не разработаны и отсутствуют оперативные планы, как общий, так и частные.

Генштаб не имеет данных о состоянии прикрытия границ. Решения военных советов округов, армий и фронта по этому вопросу Генштабу неизвестны».

С этим, кстати, к началу войны более или менее справились. Так что не зря ставили на наркомат и Генштаб не «стратегов», а фронтовых генералов с пудовыми кулаками.