Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Анализируя различие в типах капитализма разных стран, идеолог неонароднической партии эсеров В. М. Чернов утверждал, что у социально-экономического развития есть и положительные, и сугубо негативные стороны. «Взаимное соотношение между этими положительными и отрицательными сторонами, более благоприятное в высших отраслях индустрии и в странах классического капитализма, становится все менее и менее благоприятным при переходе к различным отраслям промышленности добывающей, в особенности же к земледелию, и к целым странам, хуже поставленным в международной экономической борьбе»¹⁶. Уже в начале XX в. капиталистическая глобализация вела к глубокому разделению зон капиталистического «процветания» и «загнивания»: «Наличность “обетованных земель капитализма”, стран, где капитализм пользуется монопольным положением в мировой борьбе за хозяйственную мощь, предполагает наличность и других стран, стран-данниц»¹⁷

. В них соотношение благоприятных и разрушительных сторон капитализма гораздо хуже.

Сегодня эта идея получила развитие в виде концепции «периферийного капитализма». Как пишет Б. Ю. Кагарлицкий, «по существу, народники были первыми, кто почувствовал специфику периферийного капитализма»¹⁸. Прежде всего речь идет о том, что «главным агентом капиталистического развития» является не национальная буржуазия, а старые институты и элиты, прежде всего самодержавие, встроенное в систему международного разделения труда. Такая мировая система и встроенная в нее российская социальная структура определяли сырьевой, придаточный характер развития капитализма, обрекали Россию на вечное отставание даже при высоких валовых показателях роста, ибо рост этот идет в отраслях, обслуживающих центр «мир-системы» и периферийную структуру российской экономики. Структура промышленности соответствовала этой периферий-ности. В 1908 г. пищевая промышленность производила 32,4% стоимости продукции, обработка хлопка - 19,6%, а обработка металлов и машиностроение - 9,9%¹⁹

. Но даже такое скромное машиностроение было представлено прежде всего сельскохозяйственным и выпуском паровозов. Слабым местом российской экономики было станкостроение, производство машин для предприятий. Российская промышленность жила с импортным «сердцем». В 1907-1909 гг. в России изготавливалось в среднем по 29 штук двигателей внутреннего сгорания, а в 1913 г. это количество возросло аж до 114 штук. Для сравнения в те же годы было произведено соответственно 669 и 654 паровозов и 16 800 и 110 900 молотилок²⁰. Впрочем, даже в строительстве «сельхозмашин» (в эту статью попадают и механизмы, включая даже плуги) Россия не обеспечивала своих в общем скромных потребностей - в 1904-1912 гг. ввоз сельхозмашин вырос с 3,9 до 10,5 млн пудов

²¹. Как отметил М. И. Туган-Барановский, «промышленный подъем приводит у нас к значительно более быстрому росту импорта, чем экспорта»²²

. «Отличительная черта периферийного общества - узость внутреннего рынка... если посмотреть на размеры российского внутреннего рынка, обнаруживается, что по сравнению с ними развитие капитализма не только не было недостаточным, но, напротив, оказывалось избыточным, непропорциональным, по сравнению с внутренними потребностями - чрезмерным... Конкуренция за границей была трудной, требовала низких цен и военно-политической поддержки государства. И то и другое должно было оплачивать собственное население»²³. В том числе - и за счет перекладывания издержек неэффективного промышленного производства на плечи покупателей. Как писал Туган-Барановский, «русский промышленный капитал питается не только соками эксплуатируемых им рабочих, но и соками других, не капиталистических производителей, прежде всего земле-дельца-крестьянина. Земледелец, который покупает плуг или косу по цене, вдвое высшей стоимости производства, еще больше участвует в создании высокой нормы прибыли Юзов, Коккерилей и прочих владельцев металлических заводов, чем их собственные рабочие. В этой возможности стричь овец, так сказать, вдвойне, жечь свечу с обоих концов, и заключается секрет привлекательности России для иностранных капиталистов»²⁴. Это имело два важных последствия. С одной стороны, тормозило техническую модернизацию крестьянского хозяйства. С другой - делало капиталистическое накопление в промышленности неустойчивым, так как капитал при любом колебании конъюнктуры мог быть переведен из периферийной России в западном направлении.

Иностранный капитал контролировал 40% капитала крупнейших банков, которые держали 75% всего банковского капитала России. Однако в 80-90-е гг. шла острая борьба между немецким, английским и французским капиталом, в итоге которой последний возобладал. В 1897 г. в Россию было вложено около 6 млрд франков, а в 1902 г. - уже более 9 млрд, то есть почти половина французских вложений в Европе. Это, кстати, не могло не влиять на российскую внешнюю политику, которую определяли не личные предпочтения Николая II, а более объективные факторы.