Великая степь. Приношение тюрка (сборник)

Не знаю, спокойно ли умирал академик Орбели. За «просто так» должности в Советском Союзе не давали. А ведь убитая книга принадлежала Кавказской Албании, не автору. Народу! Он не имел права уничтожать ее, даже если и были ошибки в тексте. Есть этика ученого. И гордость потомка великого народа!

То же скажу последователям Орбели, и они в ХХ веке исследовали под диктовку: приходили к результатам, которые ни о чем не говорят, либо уводят в мир мифов и гипотез… Странная закономерность, но она обращает на себя внимание, как и роль Москвы в забвении Кавказской Албании. Однако Москва не ведала, что творила, она сама была игрушкой в чужих руках.

Чтобы понять это, поднимемся над Кавказом высоко-высоко. На высоту, чтобы был виден

Встреча патриарха Геннадия и султана Мехмета II (XV в.). Икона. XVIII в. Патриарх Геннадий изъясняет султану Мехмету II основы православия

Рим и кухня европейской политики – папский дворец, он к середине XV века стал открытым врагом Кавказской Албании.

Рим устремил взор на Восток, который своей святостью раздражал его. Начинался новый этап геополитики, который, судя по всему, не закончился поныне. Ход событий подхлестнул успех турецкой армии в сражении за Константинополь. В 1453 году христианская Европа ощутила горечь поражения, а с ним экономические беды: черноморские проливы оказались в руках неприятеля, остановилась торговля.

Потерю Византии западный мир переживал очень тяжело.

Испугало и то, что турецкий султан – мусульманин! – сам, даже не уведомив Папу Римского, назначил патриарха греческой церкви, им стал Геннадий Схоларий. Греки приняли нового патриарха без ропота, а с ним и новый порядок вещей. Такого позора в Европе не знали. Судьба христианской Церкви повисла на волоске, люди поверженной Византии потянулись к исламу, это и обеспокоило Рим, от которого как от лидера христианского мира ждали ответных действий.

Папа Римский начал бескомпромиссную игру на Востоке. Он играл на выигрыш.

Открытого военного столкновения с Оттоманской империей Запад себе позволить не мог, слишком неравны силы. Тогда зародился коварный план внедрения на Восток своих людей и разложение его изнутри. План назвали «Восточный вопрос». Кавказская Албания, ближайшая соседка Турции, значилась одной из мишеней для атаки.

Другой мишенью стала Москва, маленькое, ничего не значащее княжество, из которого Рим задумал сделать империю и своего тайного вассала. Он хорошо знал историю Рюриковичей, знал слабые струны их души, на которых желал играть. Словом, появилась теория Третьего Рима, где на роль своего наместника в Восточной Европе Папа решил готовить Москву, которая тогда еще не знала христианства, но зато имела выгодное географическое положение. Удобное для атаки на Кавказ и на Турцию.

Отсюда, из этого решения, через некоторое время появился другой документ – Мissio Moscovitica, где прописывали роль Москвы в покорении Кавказской Албании, в создании военной базы против Оттоманской империи и всего мусульманского мира.

Почему строились столь далекие планы?

Ответ я нашел у Федора Ивановича Успенского в монографии «Восточный вопрос» в главе «Ближневосточная политика России с половины XV века…». Читал ли кто из нынешних политиков эту книгу? Вряд ли. А там много современного и очень актуального.

Скажем, чего стоит такая фраза: «Западноевропейские историки совершенно ясно определяют положение дел, когда утверждают, что благодаря племенному и духовному единству европейских подданных султана с русским народом можно понять влияние России в Турции». Так думали в XV веке западноевропейские политики!

И в XVIII веке они думали не иначе. Тому пример следующая цитата: «Нельзя было бы объяснить преобладающее положение России в Константинополе со времени Екатерины II, если бы она не имела постоянных и верных союзников в самом населении Оттоманской империи».

Вдумайтесь в эти фразы, читатель.

И объясните себе, что такое «верные союзники в самом населении»? Или что такое «племенное единство» турок и русских? Даже звучит непривычно, не правда ли? Но на него, на это единство, и полагался Запад, определяя свою будущую политику на Востоке… Не о том ли я и рассказываю на страницах своих книг? Для Рима никогда не составляло секрета, что русские и турки долгое время говорили на одном языке, что быт русских не отличался от турецкого быта.

Москва первой забыла своих братьев и предков, так предписывала программа Мissio Moscovitica. Все-таки – Третий Рим, а положение обязывало, и предательство прощалось… К нему мы еще вернемся.

Пока же уяснил я себе: Москва шла к вершинам имперской власти под полой римской «шинели»[43].

Первая попытка Москвы утвердиться на Кавказе пришлась на 1560 год. Неудача.