Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

А. О: В приведенных выше оперативных сводках Генштаба Красной Армии за два первых дня войны (они выпускались утром – в 10.00, а затем в 8.00, и вечером – в 18.00, а затем в 20.00) лишь в вечерней сводке за 23 июня была приведена полная рассылка оперсводок. В числе адресатов Мерецков, значит, в 18.00 в этот день он еще не был арестован, или в Генштабе об этом еще не знали. Удивляет, что в этом списке нет командующих сражающихся фронтов Попова, Кузнецова, Павлова, Кирпоноса и Черевиченко. Не хотели пугать их точным описанием тяжелой военной ситуацией фронтов-соседей? Или эти фронты входили в состав каких-то других армейских образований – направлений, которыми командовали в соответствии с секретным постановлением Политбюро от 21 июня 1941 г. Мерецков, Жуков, Кулик, Шапошников? Но тогда почему ее направили генерал-лейтенанту Коневу – командующему всего лишь армией (19А), или у него была еще какая-то должность покрупнее?

Тот факт, что за два дня упомянуты восемь выброшенных немцами десантов, в том числе один (Радунь – Нача) численностью 1 000 – 1 500 человек, позволяет предположить, что за десанты принимались немецкие войска, пересекшие границу СССР 20–21 июня в вагонах товарных поездов, которым боеприпасы скидывались на парашютах после начала боевых действий (кстати, именно этот момент чаще всего воспринимался советскими частями за выброску десанта).

Приложение 22. Начало войны на Балтийском флоте (21–22 июня 1941 г.)

Из книги: Олег Стрижак. «Секреты балтийского подплава не утаить в глубинах флотских архивов»

(М.: Воениздат, 1996. С. 66–71)

…Загадочны действия Трибуца и его штаба в первые часы войны. Н. Г. Кузнецов в книге «Накануне» (М.: Воениздат, 1969) пишет, что указание флотам о переходе на готовность номер один было дано около 23 часов 21 июня.

Затем Кузнецов, нарком ВМФ, звонит командующим флотами, первый звонок – Трибуцу: «Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один – боевую. Повторяю еще раз – боевую».

Трибуц спрашивает: «Разрешается ли открывать огонь в случае явного нападения на корабли и базы?»

Кузнецов отвечает: «Можно и нужно!»

«Мой телефонный разговор с Трибуцем закончился в 23 часа 35 минут» (см. с. 356, 357, 359).

Что происходило в Либаве, нам рассказывает Грищенко в книге «Соль службы». В час ночи 22 июня офицеры были вызваны посыльными на корабли и в части. Личный состав перешел из казарм на лодки. Готовности номер один объявлено не было.

В четыре утра Грищенко «решил не терять зря времени, провести учение по живучести и непотопляемости корабля».

Моряки понимают, что если б была объявлена боевая готовность, то ни о каких «учениях по живучести» и речи б не могло быть.

«В самый разгар наших учений мне подали радиограмму с адресом “По флоту”. Я быстро прочел: “…последнее время многие командиры занимаются тем, что строят догадки о возможности войны с Германией и даже пытаются назвать дату ее начала… Вместо того, чтобы… Приказываю прекратить подобные разговоры и каждый день, каждый час использовать для усиления боевой и политической подготовки… Комфлот Трибуц”».

Хорошая радиограмма в пятом часу утра 22 июня.