Крузий был несправедлив в отношении Патриаршей академии, которая изо всех сил старалась поддерживать свой уровень, хотя это и плохо удавалось, и несомненно нуждалась в преобразовании. В целом высшее образование, которое сохранилось у греков в греческих землях, обеспечивалось частными учителями. Немногие преподаватели, которые получили образование до 1453 г., сумели сохранить живые традиции обучения учеников. Но результаты и этого были незначительные. Нам не известен ни один грек–интеллектуал в пределах Османской империи в конце XV — начале XVI в. В это время были выдающиеся греки, но они жили на Западе, главным образом в Венеции. В самом деле, мы можем сказать только, что традиция не была утрачена, потому что появляется определенное число греческих ученых, которые никогда не ездили за границу. Мануил Коринфский, оратор и хартофилакс Великой церкви, который умер в 1551 г. и написал ряд работ против латинян и неоплатонизма Плифона и Виссариона, был человеком широкой эрудиции, хорошо владеющим латинским языком, и он никогда не выезжал за пределы Оттоманской империи. Должно быть, он получил образование либо в родном городе Коринфе, или где‑нибудь еще на Пелопоннесе — его иногда называют Пелопоннесцем, либо в Константинополе.[324]
Дамаскин Студит, который написал гомилии, до сих пор вызывающие восхищение в Греческой церкви, родился в Фессалонике и умер митрополитом Артским, причем никогда не выезжал за границу. Вероятно, он учился на Афонской Горе.[325]
Его современник, Мануил Малаксос, который написал «Историю патриархов», переведенную Крузием, вероятно, провел всю жизнь в Константинополе, где он руководил небольшой школой, располагавшейся в лачуге, увешанной вяленой рыбой.[326] Патриарх Иеремия II, который родился в Анхиале и учился в Константинополе, вероятно, в Патриаршей академии, к которой он всегда проявлял глубокий интерес, был философом и историком, а также действительно выдающимся богословом.[327] Богатый мирянин Михаил Кантакузин, должно быть, был в известной степени ученым, если судить по его исключительной библиотеке.[328] Но такие люди бывали редко; и мы не знаем, кто были их учителя.По счастливой иронии судьбы, Венеция, страна, которая приняла участие в Четвертом Крестовом походе и более других сделала для разрушения Византии, теперь пришла на спасение греческой культуры. Незадолго до этого в Венеции была греческая колония, изначально состоявшая из купцов и ремесленников. Впоследствии она была наводнена беженцами из Константинополя, среди которых были образованные аристократы, такие как Анна Нотара, дочь Луки Нотария, первого министра последнего императора,[329]
другие ученые, такие как Апостолис, последний ректор университета. [330] Кроме того, энергичные юноши из греческих земель в венецианских владениях, особенно с Крита, собирались там, чтобы получить образование и сделать карьеру. К концу XV в. Венеция стала оживленным центром греческой культуры. Там нашли себе прибежище выдающиеся философы и учителя греческого происхождения, такие как Марк Мусурос, Иоанн Ласкарис, Георгий Трапезундский и Андроник Каллист.[331] Кардинал Виссарион завещал городу свое уникальное собрание греческих рукописей.[332]Студенты с Крита занимались там переписыванием подобных рукописей; именно там, в дружески соперничающих типографиях Альда Мануция и грека Каллиергиса впервые началось широкомасштабное печатание греческих книг.[333] В Венецию совершил путешествие Эразм, когда хотел усовершенствовать свои познания в греческом языке.[334]