Великая Церковь в пленении

Римские миссионеры пользовались большим успехом в провинции. В 1628 г. Игнатий, игумен Ватопедского монастыря на Афоне, посетил Рим, и там было принято решение, что следует послать священника для основания школы для афонских монахов. В ответ на этот запрос бывший студент коллегия св. Афанасия Николай Росси прибыл на Св. Гору в конце 1635 г. и открыл школу в Карее. Однако турецким властям не понравилось, что западные влияния проникают на Св. Гору. В 1641 г. они вынудили Росси перевести свою школу в Фессалонику. Через год после его смерти школа прекратила свое существование. Но в 1643 г. Кинот Афонской Горы обратился в Рим с вопросом, может ли быть там открыта церковь, которая была бы передана афонским монахам во время их пребывания в Риме. Взамен они предлагали предоставить скит или келлию для базилианских монахов из Италии.[374]

Некоторые выдающиеся провинциальные епископы XVII в. провозгласили о своем подчинении Риму, включая трех Охридских митрополитов, одного Родосского и одного Лакедемонского. Обращения продолжались и в XVIII в. Большой монастырь св. Иоанна на Патмосе дважды провозглашал свое подчинение Риму, в 1681 и 1725 гг.; другие монастыри поступали подобным образом, хотя зачастую причины были скорее дипломатическим маневром, чем духовными. [375]

Но в самом Константинополе римский прозелетизм имел меньший успех. Англиканский капеллан Джон Ковел рассказывает о том, что вскоре после его прибытия в Константинополь к нему пришел молодой греческий священник из Венеции, который, полагая, что Ковел католик, открыл ему проект, задуманный французским посольством вместе с иезуитами, сместить патриарха, вероятно Мефодия III, и заменить его на более желательного митрополита Пароса. Похоже, из этого ничего не получилось.[376]

Выдающегося знатока музыки Афанасия V, который был патриархом с 1709 по 1711 г., подозревали в сочувствии Риму; такие же подозрения возникали в адрес одного или двух его преемников.[377]

Растущее влияние России привело к тому, что православное население стало менее охотно искать себе друзей на Западе. Даже труды такого значительного греческого католического ученого как Лев Алляций имели почти незаметное влияние на православных читателей в Константинополе.

Наибольшего успеха римский прозелетизм имел в Антиохийском патриархате. В то время как Александрийский и Иерусалимский патриархи в XVI‑XVII вв. успешно сотрудничали со своими Константинопольскими собратьями, Антиохийские патриархи, вероятно, чувствовали какую‑то ревность и предпочитали идти своим путем. В этой области католические миссионеры работали еще со времен Крестовых походов, и там они прочно обосновались. В 1631 г. Антиохийский патриарх Игнатий II неофициально объявил о своем подчинении Риму. Его преемники, Евфимий II и Евфимий III, оба были в самых дружеских отношениях с римскими миссионерами; преемник Евфимия III, Макарий III (1647–1672), не только отправил в 1662 г. признание своего тайного подчинения Риму, но в следующем году публично приветствовал папу как своего святого отца на обеде во французском консульстве Дамаска. О патриархе Афанасии III говорили, будто он послал около 1687 г. тайное согласие на подчинение Риму; но даже если он это и делал, то позднее отказался от него, вероятно, под влиянием своего могущественного Иерусалимского собрата Досифея, антилатинской деятельности которого он подражал. Кирилл V подобным образом подчинился Риму в 1716 г. После смерти в 1724 г. возвратившегося на престол Афанасия III, проримски настроенные иерархи Дамаска поспешно возвели некоего Серафима Танаса, получившего образование в Риме, в качестве патриарха Кирилла VI, в то время как антиримская партия с одобрения Константинопольского св. синода избрала молодого греческого монаха Сильвестра. В течение последующих трех десятилетий в Антиохии было два соперничающих патриарха, ни один из которых не имел власти над всем патриархатом и даже не мог долгое время находиться в патриаршем дворце в Дамаске. Кирилл VI умер раньше Сильвестра, который, таким образом, оказался победителем, но только после того как большая часть его паствы покинула его и образовала отдельную униатскую Церковь.[378] Подобные действия были предприняты около 1750 г. в Египте, где один арабский священник по имени Иосиф Бабилас, был посвящен Серафимом Танасом с помощью римских миссионеров в епископа Александрии. На некоторое время он привлек определенное число последователей, но его движение сошло на нет, главным образом благодаря энергии православного патриарха Матфея Псалтиса и его друга, богослова–мирянина Евстратия Аргенти.[379]