Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

17 января. […] На правом нашем фланге наши части в районе Пилькалена — «ничего себе: продвигаются»… Сегодня ожидается особенно энергичный бой.

Верховным главнокоманд [ующ] им воспрещен прием в лазареты и госпиталя всякой корреспонденции от Вольно-экономич[еского] общ[еств] а и библиотечной его комиссии. […]

18 января. […] В районе лесов к северу от Пилькалена[344] и Гумбинена[345]

продолжаются бои. Физиономии командующего и фон Будберга нерадостные. И тот, и другой нервничают и делают нелепые приказания: сцена у меня с командующим насчет эксперимента с нафталином над вшами[346]. Объезжавший передовые части генерал для поручений Огородников[347] привез невеселые вести: солдаты не получают того, что пишется на бумаге, — голодают, человек по 30 из роты не имеют обуви, более половины из роты без сорочек и штанов, многие нуждаются в теплой одежде.

Странный приказ главнокомандующего] от 10 января за № 423 касательно противохолерных мер. Бумага все вытерпит! Малому нас научили японцы! В приказах главнокомандующего] сначала предписывались для употребления из могучих противохолерных предупредительных мер (!) прибавка к горячей пище риса, теперь же еще и возможно обильная прибавка к чаю черничного и клюквенного экстракта (!). […]

19 января. […] Телеграммами предписано всем частям войск озаботиться приобретением против вшей нафталина для засыпки по чайной ложке его каждому солдату за шею, в рубашку, и за пояс, в штаны.

Представление к наградам нас — смертных обставлено такими трудностями в составлении наградных списков, что отбивает всякую даже охоту к получению этих наград. Мои штаб-офицеры пользуются моей простотой в обхождении с ними, обращаются ко мне чисто по-гоголевски — грибоедовски с просьбами, ч[то]б[ы] представить их: одного сразу к высшему ордену, минуя постепенство, другого же к ордену с мечами, якобы за действия «под шрапнельным огнем» и «на позициях», коих они никогда и не видали! Я, конечно, любезно обещал (!) оказать им всяческое содействие в осуществлении их вожделений. […]

20 января.

[…] «В лесах севернее Гумбинена и Пилькалена наши войска, продолжая вести бой, продвигаются местами вперед». Так гласит монотонно изо дня в день сообщение из штаба Верховн[ого] главнок[омандующ] его. В нашем же штабе касательно этого продвижения ничего не говорится ни радостного, ни печального. […] Над Лыком летал цеппелин, сбросивший несколько бомб [и] направивший дальнейший свой путь неизвестно куда. Марграбово продолжает быть в этом отношении Богом хранимым. Да неужели немцы не знают о местонахождении нашего штаба? […]

21 января. […] С полковником новым дела у нас идут ладно, по-хорошему; верхи не обнаруживают несправедливого наседания на меня; это обстоятельство культивирует во мне готовность пробыть на войне до последнего издыхания. […]

22 января.

[…] По сведениям из штаба Верх[овного] главнок[омандующ] его, «наши войска в Восточной Пруссии утвердились у г. Гросс-Медунишкен[348] на левом берегу Ангерапа».

Поправка: у нас в армии действует перевяз[очно] -питательный отряд не принцессы Ольденбургской, а принцессы Альтенбургской![349]

23 января. […] Продолжаются бои за обладание лесами в районе Ласденена[350]. Одиозное отношение к врачам в сферах чувствуется несколько ослабевающим в своей напряженности, уже официально регистрируются «виновники» в антисанитарном состоянии корпусных районов — в лице командиров частей и генерал-майоров…

24 января. — 5°R[351]

. Снежно, но тихо. «Наши войска в Восточной Пруссии… с боем несколько продвинулись вперед по обоим берегам Шелупы в районе Ласденена». Через несколько часов по получайной ложке! Дай Бог, ч[то]б[ы] этим хоть уравновешивались приносимые жертвы людьми…

Пришло приказание свыше о выселении всех евреев из Сувалкской губернии и вообще с театра военных действий; штабные наши людоеды в восторге от одного представления, как это будут «гнать жидов»!! Преблагодушно в pendant[352] передают о Гернгроссе, у к[ото]рого-де «рука так и тянется к жидовской морде»!! Боже мой, как я далек от той дикой среды, в к[ото] рой принужден вращаться! […]

25 января. […] Вечером тревога по санитарному отделу: Иогатсбург подвергся обстрелу неприятеля, ожидаются раненые; приняли меры к наряду поезда из Лыка до Бялы, где устраивается сборный пункт. Никак нельзя было ожидать, что немцы в такую пургу что-либо решат предпринять. Автомобили перестали ходить; поезда жел[езной] дор[оги] сильно запаздывают; заносы снежные до трехаршинной глубины.