Великие оригиналы и чудаки

Говоря о Великой французской буржуазной революции, историк Жюль Мишле обоснованно утверждал: «Вопреки бытующей вздорной версии, вожаки эпохи Террора вовсе не были людьми из народа: это были буржуа или дворяне, образованные, утонченные, своеобычные, софисты и схоластики».

Да, подлинные бунтари, отвергающие не только существующий строй, но и государство вообще и даже бытие Бога были, чаще всего, интеллектуалами и/или представителями аристократии.

Джордж Байрон

Джордж Ноэл Гордон Байрон (1788–1824) с младенчества был хром. Сначала по этой причине предпочитал одиночество. Узнал, что падший ангел света Люцифер, свергнутый с небес на землю, повредил ногу, счел себя тоже отмеченным печатью проклятья свыше. И стал бунтарем.

Он происходил из знатного обедневшего рода. Детство провел в городе Абердине (Шотландия). Унаследовал от двоюродного деда титул лорда и поместье. После закрытой аристократической школы, где начал сочинять стихи, учился в Кембриджском университете. Окончив его, путешествовал по Ближнему Востоку и Южной Европе. Вернулся в Англию анархистом, сторонником освобождения народов и человеческой личности – вплоть до восстания против Бога. Свои чувства и мысли воплотил в поэмах «Гяур», «Паломничество Чайльд Гарольда», «Лара», «Корсар», «Осада Коринфа»… Создал образ бунтаря, разочарованного в цивилизации и буржуазных ценностях.

В 1809 году в сатире на английских бардов и шотландских обывателей он признавался, словно умудренный опытом старец, а не молодой человек чуть за двадцать лет:

Я зачерствел… теперь не тот уж я,Бесследно юность канула моя;Я научился думать справедливоИ говорить хоть резко, но правдиво…

Сатира получилась слишком резкой, а потому не всегда справедливой. Он постарался скупить как можно больше экземпляров этой книги, предваряя которую, высказал верную мысль: «Злоупотребление талантом для низких целей заслуживает самого решительного порицания».

Некоторые его чудачества граничили с безрассудством. Бросив вызов судьбе, рискуя жизнью, в 1810 году он в одиночестве переплыл пролив Дарданеллы. По тем временам это был рекордный заплыв. Он доказывал свою физическую полноценность самому себе.

Как член палаты лордов Байрон выступил в поддержку луддитов, протестовавших против внедрения машин в производство и безработицы. В Швейцарии написал героические поэмы «Манфред», «Каин». Но был он героем не только на словах. В Италии присоединился к национально-освободительному движению карбонариев. Когда заговор был раскрыт, переехал в Грецию. Создал сатирическую поэму «Бронзовый век» и эпический роман в стихах «Дон Жуан» (оставшийся незаконченным).

В Греции он активно участвовал в борьбе против турецкого владычества. Посмертно он был удостоен высокой почести: тело его перевезли в Англию и похоронили в Вестминстерском аббатстве, где находятся могилы великих деятелей культуры.

Творчество и образ Байрона воздействовали на современников и последующее поколение. Вошло в обиход понятие «байронизм». Однако подражали частенько недостаткам поэта, не осмыслив его достоинств. А по мнению писателя Гилберта Честертона, «Байрон и байронизм были куда лучше, чем нам кажется. Прежде всего, мы ошибаемся, когда зовем Байрона пессимистом. Правда, он и сам так думал, но мало-мальски знакомый с Байроном критик знает, что, пожалуй, никто из умных людей не ошибался так на свой счет, как он…

Вряд ли можно серьезно считать, что байроническая страсть к пустынным местам и диким силам природы говорит о скепсисе и упадке духа. Если человек гуляет один на берегу бушующего моря, если он любит горы, ветер и печаль диких мест, мы можем с уверенностью сказать, что он очень молод и очень счастлив».

Парадоксально: Байрон не был байронистом (как не был дарвинистом Дарвин, марксистом – Маркс). Подлинный гений не укладывается в прокрустово ложе узкого направления. Байрон не часто бродил средь суровых скал и наслаждался гордым одиночеством в пустыне. В одном из писем он утверждал, что великие творения архитектуры «не уступают по красоте ни Монблану, ни Этне, да, пожалуй, и превосходят их, будучи непосредственными воплощениями ума… они заключают в себе некие свойства самой жизни, неведомые неодушевленной природе, если, конечно, не принять систему Спинозы, согласно которой мир есть божество».

Или такой пассаж: «Но уберите пирамиды – и что останется от пустыни?» Как творцу культуры поэту близки и дороги великие создания людей. Вот пример «небайронизма» Джорджа Ноэля Гордона:

В полночь месяц чуть колышетВоды в глубине;

Лоно моря еле дышит,Как дитя во сне.Так душа, полна мечтою,Чутко дышит красотою;Нежно в ней растет прибой,Зачарованный тобой.