Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

Этика благоговения перед жизнью есть этика личности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе. Швейцер считает, что этика перестает быть этикой, как только начинает выступать от имени общества. Выдвигаемые им аргументы достаточно убедительны. Общество не может не относиться к человеку как к средству, не может не рассматривать людей в качестве своих исполнительных органов: оно неизбежно оказывается в ситуации, вынуждающей оплачивать так называемое общее благо ценой счастья отдельных индивидов. Моральные апелляции и регламенты, которыми оперирует общество, по существу, являются хитростью, предназначенной для того, чтобы добиться мытьем того, чего не удается добиться катаньем — принуждением и законом. Поэтому этика личности должна быть начеку и испытывать постоянное недоверие к идеалам общества. И уж что ни в коем случае нельзя передоверять обществу, так это роль этического воспитателя. В этической критике общества Швейцер резок и определенен: «Гибель культуры происходит вследствие того, что создание этики перепоручается государству» (с. 229).

В принципе Швейцер допускает перспективу превращения общества из естественного образования в этическое. Для этого оно должно приобрести характер нравственной личности. Вообще этика в его понимании — целая звуковая гамма. Она начинает с живых звуков этики личностного смирения, переходит в аккорды этики активного личностного самосовершенствования, за ними следуют приглушенные шумы этики общества, и «наконец, звук затухает в законодательных нормах общества, которые уже только условно можно назвать этическими» (с. 210). Однако идея возвышения этики личности до этики общества, идея возможности культурного государства осталась у Швейцера в зачаточном виде. Он не видел путей расширения этики личности до этики общества и в то же время исключал возможность трансформации этики общества в этику личности. В своей концепции он странным образом не придавал сколько-нибудь существенного значения различиям в строении общества, его форм. И это, пожалуй, самый странный и уязвимый пункт его мировоззрения: в нем гуманность оказалась противопоставленной праву, живое служение людям — профессионально организованной деятельности, индивидуальный выбор — общественному. Путь его этики не совпадает с магистральной дорогой, она намечает боковую тропу. И с этой точки зрения уход Швейцера в африканский девственный лес оборачивается иной символикой — знаком того, что этический выбор можно реализовать лишь вне существующей цивилизации. И хотя сам Швейцер в своей деятельности стремился соединить моральные мотивы с достижениями культуры, цивилизации, признавая, впрочем, необычайную трудность этой задачи, тем не менее его этическое мировоззрение не содержит развернутой концепции такого синтеза. Как бы, однако, ни оценивать философские и жизненные поиски Альберта Швейцера, он, несомненно, был прав в том, что в современном мире нет более важной, витально значимой задачи, чем соединение цивилизации с моралью, культуры с этикой, и что эта задача является испытанием, вызовом не только для человечества в целом, но и для каждого человека в отдельности.

А.А. ЗИНОВЬЕВ: «Я ЕСТЬ СУВЕРЕННОЕ ГОСУДАРСТВО»

Этические программы великих моралистов предлагают разные варианты преодоления противоречий между абсолютностью моральных принципов и автономностью моральных решений личности. При этом сами они претендуют на всеобщность и общезначимость. Предполагается, что индивиды для того, чтобы быть на уровне морали, должны рассматривать соответствующие программы в качестве общей посылки совершаемых ими поступков. Тем самым ставится под сомнение полнота автономии воли морального индивида. Получается, что последний руководствуется программой, которая, хотя и одобрена, добровольно принята им, тем не мене выработана и получена из вне. Это двусмысленность снимается в этической концепции русского мыслителя и писателя Александра Александровича Зиновьева.

Согласно Зиновьеву моральная личность придает своей жизни экспериментальный смысл. Она следует программе, которую сама же и вырабатывает. И вырабатывает исключительно для самой себя. Единственность — существенная характеристика не только моральных поступков личности, но и её жизненной программы. Единственность моральной программы не только не противоречит её абсолютности, а, напротив, является гарантией этого. Свою этическую позицию Зиновьев именовал учением о житии, или зиновьйогой и лаконично выразил в парадоксальном утверждении «я есть суверенное государство». Другая существенная особенность учения о житии состоит в таком соединении экзистенционального (и природного, и социального) эгоизма индивидов с этическим альтруизмом, когда последний является отрицанием и в то же время выражением, продолжением и дополнением первого.