Великие реалисты и не только… Лучшие художники послепетровской России

В творчестве Богданова-Бельского именно детская тема стала основополагающей. Мастер, как правило, выбирал сюжеты, связанные с учебой: «У больного учителя» (1897), «Устный счет» (1895), «Ученицы» (1901), «За книжкой» (1915). Учитель Николай Зольников, сын учителя села Островно, где часто бывал художник, оставил следующие воспоминания: «Николай Петрович Богданов-Бельский был милейший и добрейший человек, дети так и льнули к нему. Подарки часто им делал. То леденцы принесет, конфеты, то баранок накупит и раздаст детворе. Школу нашу часто рисовал. На многих полотнах и отец мой изображен, он тоже учителем был. В школе нашей была у него и любимая парта, за ней ребят рисовал. Дети так ее и звали – Николая Петровича парта. <…> Николай Петрович был заядлый охотник, но неудачник. Бывало, промажет из ружья и начинает оправдываться: то под руку его дернули, то лодку качнули, то собака не вовремя тявкнула. Сердился, а остальные над ним посмеивались, ну, что, мол, опять промазал. Это мне отец рассказывал, который часто с ним на охоту ходил. Пел он хорошо, заслушаешься. В нашей церкви он пел в хоре басовые партии и за дьякона мог».

В 1921-м Богданов-Бельский уехал в Ригу – по приглашению друга, художника Сергея Виноградова. Одной из причин эмиграции оказалась невостребованность: вместе со сменой общественного строя изменилась и эстетика. Авангард активно заявлял о своих правах. Живописец жаловался Репину: «Из того, что я написал за эти четыре года (1917–1921. – „Свой“.), ничего не было выставлено в России. С большими трудностями и ухищрениями все это мне удалось вывезти в Ригу». В столице Латвии ему помог один из учеников Архипа Куинджи, Вильгельм-Карл Пурвитис, который возглавлял местный художественный музей. В стенах институции в конце 1921 года открылась персональная выставка русского мастера, через два года – еще одна. Всего в Латвии с 1922-го по 1940-й прошло семь персональных выставок мэтра; кроме того, его картины экспонировались в Праге, Берлине, Гамбурге, Мюнхене, Нью-Йорке, Амстердаме, Осло, Хельсинки, Торонто, Таллине, Копенгагене… Отечественный классик оказался очень популярен: в Риге его даже узнавали на улице. На родине его творчество, к сожалению, не получало детального освещения. Правда в 40-м, когда в Риге на короткое время установилась советская власть, Николая Петровича все же пригласили участвовать в выставках в Москве: он даже отправил в Россию семь работ.

При этом Богданов-Бельский никогда не пытался угнаться за модой и не изменял однажды выбранным темам. По-прежнему много писал детей, одетых в русские народные костюмы: время на его картинах словно остановилось. Чужие ландшафты вызывали в его памяти родные просторы. Он признавался: «Латвия вообще очень живописна, и в особенности Латгалия. Природа ее очень мне напоминает северную часть Смоленской губернии, где я родился и провел свое детство». Работал и в окрестностях Псково-Печерского монастыря, тогда находившегося на территории Эстонии. В эмиграции были созданы такие вещи, как «Гости учителя» (1928), «Мартовское солнце» (1929), «Деревенские мальчики» (1936), «Дети на озере в Латгалии» (1939). Критик Петр Пильский отмечал: «Наблюдательность, быстрое и вдумчивое умение схватить ускользающие черты лица, разгадать человека, определить его личность, выбрать краски, сделать прозрачное прозрачным, оживить мертвый материал, заставить говорить и одушевить неодушевленные предметы – эта трудная задача художника и портретиста давно была разрешена Богдановым-Бельским так, как это может сделать только большой мастер, как это бывает дано только опытному и проницательному психологу».

За границей произошли перемены в семейной жизни: художник расстался с гражданской женой Натальей Топоровой и познакомился с Антониной Эрхардт, прибалтийской немкой. Их венчание в Христорождественском соборе в Риге состоялось спустя 10 лет, после развода Эрхардт с первым мужем.

В конце Второй мировой пожилой живописец тяжело заболел. В 1945-м в Берлине перенес сложную операцию и скончался во время авиационной атаки: медперсонал не смог как следует ухаживать за пациентом. Мастера похоронили на Русском кладбище Берлин-Тегель. Картины Богданова-Бельского, а также альбомы с репродукциями, рассказывающие о России, разошлись по всей Европе – чтобы однажды быть оцененными и на родине.

Барышни-крестьянки

(Владимир Боровиковский)

Ксения Воротынцева