Великие рогоносцы

А ты не можешь сделать своего супруга счастливым, ибо он имеет противоестественное влечение к особям своего пола. Ты можешь только молча плакать в подушку и молиться богу. В тебе все кипит от возмущения, но такова участь всех жен, у которых мужья гомосексуалисты.

* * *

Ты все вытерпишь и будешь довольствоваться тем, что муж охотно вплетает в твои косы дорогие жемчуга. Твоя могущественная теща[1] будет умолять тебя забеременеть от кого угодно, хоть от пажа. Государство и его интересы продолжения династии требуют жертв. Ты с негодованием отвергнешь это предложение.

* * *

И всю свою оставшуюся неинтересную жизнь простоишь на коленях, молясь за упокой души погибшего короля.

* * *

Можно, конечно, дорогой читатель, и дальше продолжать вот таким же манером излагать историю нашей книги, да толку в этом мало, ибо мало кому из читателей нравится разгадывать анонимно-детективные загадки, и мы скоро перейдем к прямому изложению событий. Ограничимся еще только последним абзацем и заглянем вместе с юной королевой в Булонский лес, где она вместе со своим таким же юным, хилым супругом занята несколько странным занятием: подглядыванием за совокуплением оленей. У самца силы исполинские и приближается он к оленихе в своей боевой, пардон, половой готовности, вращая огромными ветвистыми рогами. Навряд ли это наблюдение поможет хилому королю в его сексуальных проблемах, но смотреть на могучее рогатое животное — прекрасное зрелище. Оленям пристало быть с рогами. А вот мужчины этого не любят. Почему, спрашивается? Орган необременительный, внешне невидимый и трехпудовой гирей не давит, гораздо труднее, по нашему разумению, приходится фавнам: скачи по лесу будто мужчина, а на самом деле с козлиной бородкой и копытцами. А кентавру, думаете, легко носить свое полумужское, полулошадиное тело? А сирене легко в омут водяных лилий мужчин завлекать со своим полуженским, полурыбьим телом? А оборотню из человека в волка превращаться каждую ночь легко? Но терпят, во имя мифов и фантазии человеческой. А человек не может, видите ли, ходить с рогами! Чуть только на своей голове этот невидимый нарост почувствует, диким волком становится. До кровавых трагедий доходит. Да, звереют мужики, рогами обрастая. И до кровавых трагедий тут, как от великого до смешного, — всего один шаг. И, быть может, не погиб бы во цвете лет наш великий писатель и поэт Александр Сергеевич Пушкин, если бы ему недруги звание рогоносца не присвоили. После приема Пушкина в «клуб рогоносцев», он рассвирепел, конечно, и просто вынужден был пригласить Дантеса на дуэль. Мужчины свои рога воспринимают как высшее оскорбление человеческого достоинства и тщательно от посторонних взглядов их скрывают. Впрочем, постойте, мы знали в истории мира такие примеры, когда монархи во всеуслышание заявляли о наличии своих рогов и вроде бы даже гордились этим. Вспомним, как про английского короля Генриха VIII одно время говорили в Европе: «Никто с такой радостью не выставляет свои рога напоказ, как Генрих VIII». Он, правда, трубя миру о своем позорном наросте, преследовал определенную цель. Ему непременно надо было развестись со своей второй женой Анной Болейн, чтобы на третьей жениться. А прелюбодеяние, дорогой читатель, тогда однозначно наказывалось: отсечением головы. Не посмотрели на красивую головку Анны Болейн — отрубили без жалости.

Громко о своих рогах заявлял муж одной из самых знаменитых любовниц короля-солнца Людовика XIV маркиз Монтеспан. Узнав, что у него выросли рога, и постарался об этом никто иной, как только сам король, маркиз Монтеспан, из-за невозможности убить короля, свою месть в фарс превращает. Он сажает двоих законных своих детишек, прижитых с женой, маркизой Монтеспан, в карету, приказывает им громко рыдать по осиротившей их матери, и въезжает на церковный двор, приказав аббату открыть главные ворота. Когда же аббат возразил, что он преспокойно мог бы въехать в калиточку, маркиз ответил:

«В калиточку? Ну нет, мои рога слишком ветвисты, чтобы поместиться в калиточке».

«Я рогат, я рогат», — кричал французский король Карл VI Безумный, узнав, что из двенадцати рожденных его женой Изабеллой детей, ну, может, только первые двое его, а остальные от кого? От собственного брата короля Луи Орлеанского, графа Туренского и, о господи, от смазливого пажа. Изабелла, гордая женщина, свои измены мужу отрицать не будет. Она даже во всеуслышание заявит Европе, что ее сын, Карл VII, которому на трон надо садиться, — не является ее законнорожденным ребенком, а так, бастард, неизвестно от кого ею прижитый, следовательно, никакого права он на французский престол не имеет.