Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан

«На острове царит такая нищета, что нельзя даже говорить о переходе от первобытного состояния к нашей цивилизации. Остров Пасхи не просто гибнет, а разлагается от безысходной нищеты». Эти строки написаны ученым-антропологом Альфредом Метро после посещения острова Пасхи в 1934 году с научной экспедицией. Но они лишь слегка приподнимают завесу над этой драмой.

Остров Пасхи – о нем упоминалось в начале книги, когда шла речь о заселении Тихого океана, – широко известен. Все видели фотографии гигантских статуй (некоторые превышают 10 метров в высоту и весят до 20 тонн), известно и об их тайне. Кто их создал, кто доставил из каменоломни на место, кто сумел установить их вертикально – без подъемных механизмов, на крохотном, малонаселенном островке, удаленном на 3 тысячи километров от Американского континента? Эта загадка будоражит умы: таинственный остров Пасхи, мечты о сгинувшей расе гигантов-скульпторов, изваявших и воздвигнувших громадные статуи… И почти полным молчанием окружена мрачная история острова Пасхи с момента его открытия европейцами, если не считать редких свидетельств, таких как у Альфреда Метро или Франсиса Мазьера, который, как я уже говорил, жил на острове вместе с паскуанцами и изучил их язык.

Эта история длится с 1722 года (Селькирк – Робинзон к этому времени уже умер) до наших дней. Чтобы последующие страницы не были слишком мрачными, расскажем обо всем в общих чертах, не останавливаясь на самых драматичных деталях. Но умолчать об этом невозможно.

1722 год. Три голландских парусника, отплывшие из Чили под командованием капитана Роггевена, идут на запад примерно по 26-й параллели южной широты. Якоб Роггевен, шестидесяти трех лет, официально считался путешественником, но любой путешественник той эпохи не упускал возможности заработать. Капитан занят поисками золота в южных землях. Надежда отыскать богатый материк еще жива.

Когда впередсмотрящий на корабле сообщает, что видит землю, Роггевен отдает приказ направляться к берегу и посылает за подзорной трубой. Три четверти неба затянуто тучами, но видимость хорошая, дует попутный восточный ветер, на море небольшое волнение. Наступил полдень Пасхального воскресенья.

Вскоре становится понятно, что перед ними остров. Кое-где высятся отвесные скалы, в других местах из-под воды выступают рифы. Видны темные, серо-коричневые, возвышенности, вздымающиеся на несколько сотен метров. По форме вершин они напоминают вулканы. По мере приближения к острову становятся различимыми каменные осыпи, склоны, заросшие низкой травой, отдельные деревья. Другой растительности нет. Роггевен обходит вокруг острова. На склонах западного берега высятся огромные странные статуи. «Несомненно, из глины», – записал голландец. Они его не интересуют. Роггевен склоняется над картой, наносит на нее точку, а рядом пишет: остров Пасхи. Стоит ли делать стоянку на бесплодном острове?

Однако капитана заинтересовала одна деталь. Еще до появления на горизонте острова он заметил необычное явление: стрелки обоих компасов его корабля начали хаотично дергаться. Иногда отклонялись на четверть круга, успокаивались и вновь смещались. Позже капитаны остальных двух судов докладывают Роггевену, что наблюдали такое же магнитное явление. Может быть, это заставило путешественника бросить якорь у западной стороны острова, укрытой от волнения? С вставших на якорь судов виднеются несколько жалких хижин и толпа туземцев. Островитяне еще ни разу не видели кораблей. От берега отходит пирога.

В ней лишь один туземец среднего роста, не очень смуглый, в набедренной повязке. Он улыбается, много говорит на непонятном языке. Его все удивляет, он с любопытством дотрагивается до разных предметов, щупает одежды голландцев. Когда ему дарят несколько стеклянных ожерелий, он смеется и начинает приплясывать от радости. Прекрасное начало.

Туземец с подарками уплыл. Больше ни один островитянин не появился. Три корабля простояли на якоре всю ночь. Утром голландцы обнаруживают вокруг судов два десятка пирог, с которых доносятся радостные крики. Туземцы приветливо машут руками.

– Пусть поднимутся на борт, – говорит Роггевен.

И случается то же недоразумение, которое спровоцировало конфликт между Магелланом и гуамцами. Общественные нравы европейцев и туземцев разделяет глубокая пропасть, у островитян иное понятие о собственности: короче говоря, все, что не является табу, разрешено. Очевидно, что ни одно табу не защищает удивительные предметы, имеющиеся на борту этих судов. По словам голландцев, «было совершено несколько краж».

В те времена социальная мораль европейцев проста и репрессивна: наказание призвано преподать урок – внушить, что продолжать воровство не следует. Через несколько часов после «краж» шлюпка высаживает на берег взвод голландцев. Любопытные островитяне выходят навстречу. Приказ, залп, несколько туземцев падают.