Великие тайны океанов. Тихий океан. Флибустьерское море

Какое-то время спустя (продолжительность заключения на борту фрегата нигде не указывается) капитан Кин вошел в каюту пленника, держа пакет, запечатанный королевской печатью. Морган вряд ли почувствовал облегчение, прочтя высочайшее указание: «Полковника Моргана отпустить на берег под честное слово. Жительство иметь в Лондоне на собственный счет». Больше – ничего.

Три года прожил Морган в английской столице. Рассказов об этом периоде его карьеры не сохранилось, и мы можем основываться лишь на заметках в газетах и строчках из мемуаров современников. В 1672 году Моргану исполнилось тридцать семь лет. Сегодня этот возраст считается молодым, но в те времена он был вполне зрелым. К тому же наш полковник только что пережил тяжкое путешествие через океан в антисанитарных условиях. Однако по прошествии нескольких недель он, разодетый и надушенный, словно сказочный принц, появляется в лучших домах.

Тогдашний Лондон – это Лондон Реставрации, бездумно веселый, старающийся позабыть о былых несчастьях, чуме и большом пожаре. Под давлением французского короля Людовика XIV англичане возобновили войну с голландцами, но никто, похоже, не воспринял этого конфликта всерьез; основные новости (главным образом устные), занимавшие умы лондонцев, касаются любовниц короля – одну из них, француженку Луизу де Керуаль, чернь на улицах встречает свистом и улюлюканьем, когда она проезжает в карете. Все заморское и экзотическое в большой моде; аристократы сходят с ума по обезьянам и попугаям, высшим шиком считается иметь в доме лакея-негра; за этих слуг платят втридорога, жаль только, что они так быстро мрут от туберкулеза.

Не приходится удивляться, что в такой обстановке Морган, не считающийся с расходами и швыряющий золото направо и налево, быстро становится светским львом. «У лорда Беркли вместе с сэром Томасом Модифордом, бывшим губернатором Ямайки, был знаменитый полковник Морган, предводительствовавший славным панамским походом», – читаем мы заметку в светской хронике. Да, наш старый знакомый Модифорд всплыл на поверхность: его вытащил из тюрьмы (легендарного лондонского Тауэра) дальний родственник, юный герцог Альбемарль, племянник министра колоний. В свои девятнадцать лет герцог был богат, как Крёз, верховодил светскими львами и явно не стремился получить приз за добродетель и благонравие. В Лондоне нельзя было найти человека, более подходящего Модифорду и Моргану, чем этот способный юноша. Удалую троицу стали часто видеть на лондонских титулованных раутах, в сравнении с которыми флибустьерские оргии в Порт-Ройяле выглядели воскресными собраниями церковного хора.

– Все это премило, – заметил однажды Морган Модифорду, – но так ведь недолго и разориться. Надо попросить короля назначить наконец дату рассмотрения моего дела.

Какое там, все и думать забыли о его деле! Даже посол Испании больше не вспоминал о нем. Тем не менее этот странный суд состоялся. Не было ни объявления, ни даты, ни даже судей. Просто министры торговли и колоний собрали свидетельские показания и представили их королю. Подоспевшие с Ямайки письма изображали Моргана благодетелем, неустанно пекущимся о процветании колонии. Подсудимого вызвали на заключительное заседание комиссии, проходившей под председательством короля. Морган ответил на несколько вопросов. Вердикт: «Виновность не доказана». На следующее же утро Морган получил аудиенцию при дворе.

Лондонский климат не благоприятствовал избавлению от хвори, и он испросил дозволение вернуться на свой остров.

– Возвращайтесь, – милостиво согласился король, – в звании вице-губернатора. Сэр Томас Линч отозван нами и заменен графом Карлайлом. Желаю вам благополучного пути.

Хендрик Данкертс. Королевский садовник Джон Роуз преподносит экзотический фрукт Карлу II Английскому. 1675

Линч с кислой физиономией ознакомился с письмом, извещавшим его об отставке. Еще более чувствительный удар последовал со следующей почтой, из которой он узнал, что Модифорд тоже возвращается на Ямайку – в звании верховного судьи колонии.

«Алчность флибустьеров не ведает границ, в особенности при слабой власти. Для обуздания их был призван сам сэр Генри Морган, хитроумно произведенный в вице-губернаторы» – в этих двух фразах заключен смысл последнего назначения, завершившего карьеру Моргана. Небезынтересно разобраться в ней.

Алчность ямайских флибустьеров не возросла и не уменьшилась; они мечтали о новых походах, за которыми следовали буйные оргии. Но их предводитель оказался к сорока годам физически немощным. Кабацкие загулы не прошли для Моргана даром. Другого предводителя не было. Результат? Мелкие и средние экспедиции приносили скромную добычу. Флибустьерство вырождалось в кустарный промысел. Тем временем возникали новые обстоятельства.