Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства

Джузеппе тогда отшутился, заплатил судейскому папаше 200 флоринов отступного и взял Каролинку в домоправительницы. Накупил платьев, чепцов, драгоценностей. А когда вечером вошел в ее спальню, грезя о жарких любовных ласках, случилось странное… Он дотронулся до теплой девичьей груди, а почувствовал упругую крепость кочана капусты, провел рукой по шелковистому податливому телу, а там – охапка цветов. Да и волосы Каролинки действительно показались паклей на ощупь. У Джузеппе голова пошла кругом, к горлу подкатил ком тошноты. Жуть какая-то, мистика, колдовство! Неужто в погоне за метаморфозами он разложил бедную Каролинку на цветовые составляющие?! Заменил живую девушку на поддельную растительность и теперь воспринимает как клумбу или огородную грядку? Неужто он разрушил единство человеческого Целого?..

В ту ночь Арчимбольдо так и не притронулся к Каролинке. Правда, потом дело поправилось. Но еще долго Джузеппе помнил дьявольское ощущение, кошмарную трансмутацию: живая девушка превращалась в бездушную охапку овощей и цветов…

Впрочем, сейчас об этом нечего вспоминать. Больше Каролина ему не позировала, зато родила прелестного сына Бенедетто. Арчимбольдо добился от императора разрешения признать ребенка. Рудольф, и сам умелец по женской части, только гоготнул и подписал бумагу. Еще бы не подписать – он тоже прижил шестерых незаконных детей. И с кем? С дочкой аптекаря – Марией де ла Страда. Двор дивится: аптекарша и император?! Но Рудольф только захихикал: «Хочу – сплю с аптекаршей, хочу – с садовницей!»

Однако сейчас не до чужих проблем. Самому бы выйти живым из этого заточения! Художник начал торопливо смешивать краски. С портретом Йошки он управится быстро: розы – на щеки, сливы – на темные глаза, смородинка – на родинку у виска. Кисть привычно скользила по холсту, выписывая округлости лепестков. Арчимбольдо работал, не замечая времени. Опустился на стул и… заснул. Проснулся от какого-то скрипа. Оказалось, пока спал, принесли еду: хлеб и воду. Ну точно – узник!

Есть он не стал, а принялся заканчивать работу. Когда последним взмахом кисти проставил подпись, перед глазами уже все плыло. Выпил воды и провалился в темноту.

Очнулся от тряски. Его куда-то тащили. Хотел вырваться, но сил не хватило. Рядом кто-то захихикал – противненько, но знакомо. И Арчимбольдо вновь погрузился в темноту.

Очнулся он дома на Златой улице. Над ним со свечкой в руке (значит, уже ночь) склонилось испуганное лицо Каролины. «Почему ты так кричишь, Джузеппе? Ты проспал два дня. Тебя принесла стража, говорят, упал в обморок на рыночной площади». Джузеппе отвернулся к стене. Выходит, страшное подземелье ему просто приснилось. Да и портрет «нимфы Йошки» по чьему-то тайному приказу он тоже писал во сне. Но тут дверь распахнулась, и тоненький одиннадцатилетний Бенедетто бросился к отцу: «Где ты был два дня, папа?» Арчимбольдо обнял сына и перевел укоризненный взгляд на Каролину: «А ты говоришь, я два дня спал дома!» Каролина смутилась: «Так велели сказать стражники, что принесли тебя час назад. И ты тоже так считай. Это высочайшее повеление».

Художник откинулся на подушки. Высочайшее повеление… Какой же он осел! Сам ведь недавно видел, как император Рудольф выходил, отряхиваясь, из темной аллеи сада. А минут через пять оттуда выскочила розовощекая Йошка и дала стрекача. Только такой наивный дурень, как он, Джузеппе, мог не понять, что произошло в этой уединенной аллее! А хихиканье, которое он слышал, когда стража грузила его, обессиленного, на носилки, – разве оно не показалось знакомым Арчимбольдо? Конечно, это же был Рудольф!

Однако хороша шуточка – запихнуть его в зловещее подземелье, чтобы тайно получить портрет?! И почему тайно? Наверное, потому, что, если о новой любовнице проведает Мария де ла Страда, беды не миновать. Недаром придворные шепчутся, что Мария хоть и незаконная спутница императорской жизни, но поколачивает Рудольфа похлеще законной супруги. Да и сам Рудольф хорош – его шутки над придворными давно приобрели садистский характер. Правда, по отношению к Арчимбольдо император жестокостью никогда не отличался. Но все имеет свое начало… Вот и случилось подземелье. Только что будет в конце – настоящая тюрьма, пытки под веселое хихиканье? Предупреждал же императорский лекарь – наследственная душевная болезнь Рудольфа прогрессирует…

«Каролина, – тихо сказал художник, – завтра же начинай собираться. По семейным делам мне нужно съездить в родной Милан». – «Мы вернемся в Прагу?» – взволнованно спросила Каролина. «Всем говори: да. Но сама знай: нет. Никогда!»

Родной город встретил блудного художника неласково. Но неунывающий Арчимбольдо бодро взялся за кисть: как только миланцы увидят его необыкновенную живопись, от заказчиков отбоя не станет. Но вышло иначе. Уже через пару недель к художнику пожаловал местный аббат Игнаций Поцци. Он долго рассматривал начатые работы и наконец процедил: «Император может позволить себе свободомыслие, но мы нет. Вот это что?» Палец аббата уперся в почти законченный диптих «Адам» и «Ева».