Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства

У портретов, как и у живых людей, имеются собственные характеры. Они и друг к другу относятся по-разному. Иные картины, как и сами художники в жизни, не уживаются вместе. Требуют, чтобы их разместили подальше друг от друга. В крайних случаях даже начинают враждовать. Однажды великий собиратель картин Павел Третьяков повесил в своей галерее рядом два блестящих портрета художника Владимира Лукича Боровиковского (1757–1826): красавицы Лопухиной и князя Куракина. Почему бы им вместе не повисеть, ведь одного художника создания?

Но наутро бедного князя Куракина нашли на полу с разломанной рамой – капризная красавица выжила его со стены. Пришлось Третьякову, чтобы понять нравы своих «подопечных», заняться изучением истории. И что он выяснил? Оказывается, юная Лопухина и при жизни терпеть не могла старого волокиту-князя.

У красавицы Лопухиной вообще была таинственная история с портретом Боровиковского. Она очень хотела, чтоб ее изобразил не кто-нибудь, а именно этот художник. Но родители противились: в их представлении Боровиковский живописцем не был, его ведь не приняли в Академию художеств. Однако капризная девушка настояла на своем. И вот страшный результат: через три года после написания портрета она умерла.

К.П. Брюллов. Всадница. 1832

И между прочим, подобная «портретная болезнь» вообще не редкость. Через три года после написания портрета умер, например, мальчик Вася, которого художник Василий Григорьевич Перов (1833/1834– 1882) поместил в центре своей изумительной жанровой сцены «Тройка». Говорят, мать Васи не хотела, чтобы ее сын позировал художнику. Но Вася убегал к Перову тайком.

Или вспомним знаменитую картину Карла Павловича Брюллова (1799–1852) «Всадница». Ее «великий Карл» создал в Италии в 1832 году. На прекрасном стройном коне гарцует юная Джованнина Паччини, племянница итальянского композитора Н. Паччини. Весь Рим тогда знал, что Джованнине необыкновенно повезло – после смерти дяди ее взяла в воспитанницы русская богачка-красавица графиня Юлия Самойлова. Все думали, что девушку ждет радужная жизнь. И что?! Говорят, ее затоптал конь. Может, и не тот, что на блестящем портрете, но от этого не легче…

Неспроста, видно, старые коллекционеры говорили, что картина из реальности переводит жизнь в некое виртуальное пространство полотна. Может, и так. Не зря же, глядя на «Тройку» Перова, зрители отчетливо видели, что мальчик в центре явно болен, измотан до предела. Ну а смотря на гарцующую всадницу Брюллова, невольно думалось, что у коня слишком тонкие ноги и он может не удержать девушку. К тому же у черного скакуна так грозно и яростно раздуваются ноздри – опять же не к добру!..

Вот и не верь после этого в то, что на полотне картины начинается новая жизнь – пусть пока и виртуальная, но ведь между ней и реальностью такая тонкая грань. Миг – и переход станет возможен…

Талисманы для влюбленных, иногородних и любителей спиртного

В каждом произведении искусства заключена собственная тайна, своя энергетика и поэтому личное влияние на зрителей. Иногда перед прелестной картиной побудешь, а станешь как выжатый лимон. А иногда и трагическое полотно созерцаешь, а будто сил наберешься. Знатоки утверждают, что таков, например, «Девятый вал» Ивана Константиновича Айвазовского (1817–1900). Огромное полотно трагического наполнения, кажется, волны из рамы чуть не на зрителей переливаются, а посидишь в Русском музее напротив картины, и все печали словно смоются. Недаром в музее прямо напротив картины лавочки выставлены – садитесь оздоровляйтесь!

Действительно, не было бы положительного энергетического воздействия – не бродили толпы зрителей по галереям и музеям. Каждая великая (да и не очень) картина – своеобразный талисман. Вот, например, что рассказывали старые москвичи о полотнах пейзажиста Исаака Ильича Левитана (1860–1900). На его «Золотой осени» в Третьяковской галерее – все оттенки золотого, и потому московские купцы верили: если сумеешь отличить полдюжины оттенков, приманишь богатство. А гимназистки с курсистками простаивали перед другой картиной этого же художника – «Осенний день. Сокольники». Барышни шептались, что этот пейзаж Левитан написал еще восемнадцатилетним влюбленным юношей. И потому среди барышень ходило поверье: если посмотришь на картину достаточно долго, увидишь тень молодого человека, к которому спешит девушка на картине. Ну а если ухажер появится на холсте, жди его и в своей жизни.

Но особым вниманием у москвичек пользовалась знаменитая «Аленушка» Виктора Михайловича Васнецова (1848–1926), висевшая там же, в Третьяковке. Эта картина оказалась талисманом для… иногородних. По легенде, художник нарисовал свою героиню с одной рыжей девчонки, которую встретил, когда гостил в подмосковной усадьбе Мамонтовых – Абрамцеве. Впоследствии та юная крестьянка весьма удачно вышла замуж за москвича. Так что все деревенские девчонки, перебравшиеся на заработки в Москву, верили, что «Аленушка» принесет удачу и им.