Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства

Отсюда бесконечная череда болезней: композитор переболел тифом и ветрянкой, бронхитом и гепатитом и еще много чем иным. В конце концов у Моцарта началась бронхопневмония, отказали почки и началась гипераллергия. Все это и привело к кровоизлиянию в мозг. Отсюда депрессивность, изменение личности и измененные состояния сознания, а также и уверенность, что его кто-то травит, – Моцарта убивал его собственный организм.

Увы, естественная смерть никому не интересна. А вот убийство на почве творческой зависти – это так романтично, ошеломляюще и загадочно. И между прочим, обвинение друга-соперника строилось на уже давно устоявшейся традиции. Еще за двести лет до того по Европе гуляли слухи о том, что творческие люди никак не могут смириться с более талантливыми собратьями и убивают их.

Во времена раннего Возрождения великий итальянский живописец Андреа дель Кастаньо обвинялся в убийстве своего друга – художника Доменико Венециано. Спустя сто лет великого Тициана обвиняли в отравлении живописца Порденоне. И между прочим, Тициан убедительно доказывал, что никак не мог отравить приятеля. Но люди не верили.

А зря! Ведь был же прав наш поэт Пушкин. Не в том, что тоже обвинил Сальери в смерти Моцарта, а в том, что написал: «…гений и злодейство – две вещи несовместные!» И это непреложная истина. Впрочем, поверить в зависть и коварство для рода человеческого всегда привычней. Ведь сколько веков длится этот эффект Моцарта – Сальери, хотя, казалось бы, уже можно понять: гении – не убийцы, а убийцы не останутся гениальными. Ибо зло губит талант, сводя его на нет. Гениальные художники Кастаньо и Тициан не убивали своих соперников по творчеству. Может, потому, что действительно были гениями? Но и Сальери не травил Моцарта, хоть гением и не был. Впрочем, откуда такие суждения? Сальери тоже был гением! Ведь только гениальному человеку под силу продолжить нить великого искусства, воспитав гениев новых времен – Бетховена, Шуберта, Листа и других. Не будь педагога Сальери, порвалась бы связь времен.

Йозеф Гайдн: как распознать гения

Франц Йозеф Гайдн (1732–1809) – величайший австрийский композитор, которого почитает весь мир. Однако после его смерти случилось загадочное происшествие, до сих пор повергающее в такой шок историков и музыкантов, что они предпочитают и не вспоминать об этом зловещем событии. Так что если у кого-то из читателей слабые нервы или слишком уж яркое воображение, пролистните этот воистину роковой рассказ.

Все началось с того, что в 1820 году решено было перенести прах почившего 11 лет назад композитора с венского кладбища в город Айзенштадт, где он прожил 30 лет, находясь на службе у князей Эстергази. Всем было известно, что в Вене Гайдн был захоронен 1 июня 1809 года на старом кладбище Хундстурмер. Похороны прошли в спешке: в столице Австрии находились французские войска. «Если б не было таких обстоятельств, то похороны Гайдна превратились бы в траурное шествие, равного которому еще не видели в Вене», – скорбно написал старинный друг композитора Андреас Штрейхер, известный изготовитель венских роялей. Увы, в атмосфере военной неразберихи было не до траурных шествий. Даже музыка не звучала. По словам современника, «ни один капельмейстер не сопровождал Гайдна в последний путь».

Йозеф Гайдн

Понятно, что австрийцы чувствовали себя в долгу перед великим соотечественником. Поэтому и решено было перезахоронить останки гения с большой помпой. И вот в сентябре 1820 года князь Миклош Эстергази-младший (Николай Эстергази II), в чьей семье Гайдн и служил капельмейстером, приказал со всевозможным почетом эксгумировать останки композитора, дабы перепроводить их в Айзенштадт. На торжественное вскрытие собралось множество народа. Рядом с могилой наготове стоял траурный катафалк, обитый роскошным черным крепом и золотыми бантами. Могильщики вскрыли гроб, бережно вынимая тело, и вдруг на землю упал пышный парик усопшего Гайдна. И стоящие рядом люди увидели немыслимое: под париком не было головы композитора!

Толпа в ужасе отшатнулась. Кто-то закричал. Женщины попадали в обморок. Мистический ужас объял присутствующих.