Великие завоеватели

Когда посол Феодосия Плинфас наконец смог вставить несколько слов, то сказал, что император Восточной Римской империи не держит наемников-гуннов, это требование следовало бы предъявить императору Запада. Затем Плинфас заявил, что хочет убедиться, правильно ли он понял требования вождя гуннов, и повторил их все одно за другим, каждый раз спрашивая: «И что будет, если император не согласится?..» На что Аттила каждый раз отвечал: «Значит, он выберет войну». Столкнувшись с подобной решимостью и уверенностью в собственной правоте, Плинфас отступил. Аттила, увидев, что противник готов уступить, усилил нажим. Во-первых, он напомнил, что несколько римских заложников сбежали, не заплатив выкупа. Их надо либо вернуть, либо заплатить восемь золотых монет за каждого [28] . Но главный вопрос касается возмещения ущерба, нанесенного гуннам происками римлян в дунайских и каспийских землях. Кроме того, чтоб вы знали, все изменилось, и теперь дружба гуннов стоит дороже чем вчера, и те 350 фунтов золота, которые платили «римскому полководцу» Роасу, должны стать ежегодной данью в 700 фунтов золота, которую император Восточной Римской империи будет платить императору гуннов.

Эпигений резко ответил, что император на это не пойдет никогда! Ответом ему были слова: «Тогда он выберет войну». Послам дали одну ночь на размышления и назначили встречу на утро следующего дня.

Послы провели трудную ночь. Аэций предупреждал их, что к угрозам Аттилы нельзя относиться легкомысленно, что у того слова не расходятся с делом. Феодосий II сам рекомендовал им соблюдать максимальную осторожность и передал Эпигению императорскую печать, которой скреплялся любой договор от имени императора. Но согласится ли император, у которого казна опустела, на такую дань? Проговорив всю ночь, послы решили, что стоит поторговаться о размере дани, к тому же они надеялись, что, возможно, платить и не придется.

Теперь снова предоставим слово Бувье-Ажану: «Утром стороны снова встретились на равнине в окрестностях Маргуса… Пришлось ждать, пока Аттила, Орест и Онегез соизволят, наконец, прибыть. Орест передал послам уже подготовленный договор на безупречной латыни. Плинфас заявил, что, по его убеждению, Феодосий откажется увеличивать размер жалованья. Орест забрал договор и объявил переговоры оконченными: пусть будет война, если византийский император этого хочет. Эпигений поспешил вмешаться: у него есть печать, договор можно подписывать!

Маргусский договор был немедленно подписан».

История его подписания красноречиво свидетельствует о том, что молодой правитель гуннов вовсе не походил на грубого и невежественного вождя варваров, каким его пытались представить европейские венценосцы. На этих переговорах он сумел заявить о себе так, как и подобало императору огромной империи. Бувье-Ажан считает, что Аттила хорошо понимал, что «должен был всегда и везде оставаться дипломатом: в оттенках поведения, в осознании важности внешнего облика, в выборе послов, в торжественности или разгульном веселье приемов, в грубом нажиме или тонкостях заключаемых договоров». Это позволило ему впоследствии стать «выдающимся актером политической игры, обладая врожденным талантом подчинять себе людей». Того же мнения о дипломатических способностях короля варваров придерживаются и другие современные историки, изучавшие жизнь и характер Аттилы. Они отмечают то, как умело и своевременно он использовал при установлении контактов с дунайскими племенами или во время поездок на Восток и Дальний Восток присущие ему скрытность и недоверчивость, с одной стороны, и склонность к наблюдению и анализу, сообразительность, ловкость и развитый интеллект – с другой.

Нетрудно догадаться, какова была реакция императора Восточной Римской империи на Маргусский договор. Вот что пишет об этом французский историк: «Известие о заключении договора успокоило Феодосия II, но он пришел в бешенство, узнав, что должен выплачивать 700 фунтов золота в год, и решил про себя, что платить будет недолго. Пока же было необходимо показать Аттиле, что его признают императором и принимают его императорские требования: Феодосий приказал взять под стражу двух сыновей гуннских вождей, находившихся у него на службе, и передать их Аттиле на римской территории у Карса – города в дунайской Фракии. Аттила распорядился распять их на глазах у римских конвоиров в назидание предателям, шпионам, дезертирам… и тем, кто дает им прибежище».