Великий антракт

И тут дело бы кончилось анекдотом, и мы бы никогда не узнали о дальнейших похождениях бравого солдата, если бы…

Австрийским генералам и группе банкиров не захотелось после Боснии и Герцеговины присоединить к своей лоскутной империи еще и Сербию. Замечу, что от южной границы Сербии до Дарданелл всего 300 км, а до Эгейского моря – только 50 км.

Французы уже сорок с лишним лет мечтали о реванше за 1870 г. и жаждали отторгнуть от Германии Эльзас и Лотарингию.

Англичане боялись за свои колонии, страдали от конкуренции мощной германской промышленности, а пуще всего опасались быстрого усиления германского военно-морского флота. Германские линкоры имели лучшую артиллерию, броню и живучесть, чем британские, а по числу дредноутов обе страны должны были сравняться к 1918–1920 гг.

Германия желала обуздать французских реваншистов и с вожделением поглядывала на огромные британские колонии, над которыми «никогда не заходило солнце».

Таким образом, в 1914 г. война отвечала насущным интересам всех великих европейских держав.

А как же Россия? Ведь еще в 1768 г., в начале русско-турецкой войны, граф Григорий Орлов заявил: «Если война целей не содержит, так это вообще не война, а… драка. Тогда и кровь проливать не стоит». Через полвека прусский генерал Карл Клаузевиц сформулирует эту мысль более четко: «Война есть продолжение политики иными средствами».

Но дело в том, что у Николая II не было вообще никакой политики ни в экономике, ни во внутренних делах, ни в отношениях с другими государствами. В любом вопросе его поступки определялись не какой-то правильной или неправильной стратегией, а были лишь реакцией на текущие события и определялись влиянием тех или иных лиц, оказавшихся рядом с императором в нужный момент.

Спору нет, Франция стала союзницей России в 1893 г. в царствование Александра III, и к заключению договора «сущий младенец»[1]

не имел никакого отношения. Но «царь-миротворец» заключил союз с Францией не только против Германии, но и против Англии. Об этом почему-то изволили забыть практически все наши историки. На самом же деле в 80-е и 90-е гг. XIX века Франция несколько раз была на грани войны с «владычицей морей».

Русские эскадры не зря жгли уголь в Средиземном море. Наши и французские адмиралы неоднократно отрабатывали на штабных и корабельных учениях совместные действия против британской средиземноморской эскадры.

Надменный Альбион оказался в крайне затруднительном положении – все крупные государства Европы оказались против него. И, надо сказать, не без основания. Англия была всегда международным жандармом, лезла в любые спорные вопросы от Европы до Центральной Африки и Дальнего Востока.

В ходе Русско-японской войны Англия фактически воевала на стороне Японии[2]

. Франция предала свою союзницу и заняла позицию враждебного нейтралитета, то есть ее правительство трактовало спорные положения международного права в интересах Японии.

После войны Николай II вступил в союз со злейшим врагом России Англией. Российские министры начали готовиться к войне с Германией. Замечу, что у нас нашлись умные люди и слева, и справа, предостерегавшие царя от авантюры. Еще в феврале 1914 г. видный государственный деятель, бывший министр внутренних дел Петр Николаевич Дурново подал Николаю II обширный доклад. Дурново писал, что чисто оборонительный франко-русский союз был полезен: «Франция союзом с Россией обеспечивалась от нападения Германии, эта последняя – испытанным миролюбием и дружбою России от стремлений к реваншу со стороны Франции, Россия необходимостью для Германии поддерживать с нею добрососедские отношения – от чрезмерных происков Австро-Венгрии на Балканах».

Это равновесие было нарушено англо-русским сближением. Австрии было бы легко осуществить свои балканские планы во время японской войны и революции 1905 г., но тогда Россия «еще не связала своей судьбы с Англией», и Австро-Венгрия вынуждена была упустить момент. Наоборот, с англо-русского соглашения 1907 г. начались осложнения для России.

П.Н. Дурново указывал, что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного: «Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться?… Галиция? Это рассадник опасного «малоросского сепаратизма». А «заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии». Наоборот, в случае такового разгрома «мы потеряли бы ценный рынок». К тому же Россия попала бы в «финансовую кабалу» к своим кредиторам-союзникам. Германии также война не нужна; она сама могла бы отторгнуть от России только малоценные для нее, густо населенные области: Польшу и Остзейский край. «Немецкая колонизационная война идет на убыль. Недалек тот день, когда Drang nach Osten отойдет в область исторических воспоминаний».