Великий Эллипс

— Жаль, что у меня нет этого последнего достижения человеческой мысли — аппарата с чувствительной фотопластинкой, а то бы я запечатлела твой образ для потомства. Из чего сшита эта рубашка?

— Из папиросной бумаги, кажется. Ну, все, пойдем, не будем больше касаться этой неприятной темы.

Продавец показал дорогу, и они направились к мэрии. Здания делались все выше и величественнее по мере их приближения к цели. Когда они проходили мимо великолепного белого отеля, Лизелл бросила в его сторону горящий желанием взгляд. «Королева алмазов» — гласила вонарская вывеска над входом, и отель, судя по всему, оправдывал свое название. Но в таком виде ее даже на порог не пустят. Интересно, остались ли еще в Юме Тауне старомодные общественные бани, где они с Гирайзом могли бы привести себя в порядок, прежде чем купить приличную одежду и переступить порог этого роскошного отеля. А потом ужин… И вот тут-то она постарается улучить момент — может быть, во время прогулки по магазинам — и улизнуть, чтобы выяснить, как двигаться дальше. Сейчас ей надо в порт Дасанвиль, а оттуда в Авескию — в экзотическую восточную часть Великого Эллипса. И лучше улизнуть так, чтобы Гирайз не знал. Может быть, это позволит ей вырваться вперед…

Что за подлые рассуждения. Она почувствовала легкий укол совести. Ей не хотелось бы, чтобы Гирайз узнал, о чем она думает в эту минуту. А иногда господин маркиз, казалось, обладает таким же ясновидением, как и Каслер Сторнзоф. Впрочем, ей нечего стыдиться. Гирайз собирался бросить ее в Ксо-Ксо. И, подвернись ему случай, он бросит ее и в Юмо. Как он сам справедливо заметил, они участники гонок.

Здание мэрии выросло перед ними — красивое сооружение в энорвийском стиле, увенчанное развевающимся грейслендским флагом. У входа их остановил часовой в серой форме и потребовал изложить, по какому вопросу они пожаловали, и предъявить удостоверения личности. Первое они изложили, второе — предъявили, и часовой впустил их. Без особых трудностей они нашли дорогу к регистрационному офису, где обнаружили чиновника-энорвийца такого почтенного возраста, что грейслендцы не сочли нужным менять его на своего представителя. Гирайз обратился к регистратору на свободном энорвийском, и тем самым снискал его расположение — в мгновение ока оба вонарских паспорта были проштампованы. Гирайз поведал о затруднительном положении, в которое попала «Водяная фея», и регистратор пообещал доложить кому следует. Оба путешественника, исполненные счастья, покинули здание мэрии.

Сделано, без затруднений и в полном объеме. Приобретено еще одно официальное подтверждение следования по маршруту Великого Эллипса. Ну а теперь совсем немного можно пожить в свое удовольствие.

На лице Лизелл сияла улыбка, когда они окунулись в марево тропического дня.

— Ты понимаешь, что мы, возможно, вырвались вперед и всех оставили позади, ну, может быть, за исключением близнецов Фестинетти? Кстати, где они могут быть, как ты думаешь? — спросила она Гирайза.

— Последние несколько недель я о них ничего не слышал. Ничего не могу сказать и о других — Чарном, Заване, и прочих наших соперниках.

— Судя по нашей последней встрече, все они остались позади. Вот только Фестинетти давным-давно вырвались вперед, а потом исчезли. Если они миновали Ксо-Ксо раньше нас, то мы должны были что-нибудь о них услышать. А ведь с ними могло что-то случиться!

— Нам ничего не известно, поэтому нет оснований строить предположения.

— Это позиция флегматика.

— Я бы назвал это логическим рассуждением.

— Ты ошибаешься, есть очень много оснований строить предположения. Предположения вызывают массу вопросов, стимулируют интеллект… — она болтала, наслаждаясь интеллектуальными упражнениями.

Они поравнялись с узенькой улочкой, уходящей вбок, и ее внимание привлекли злобные голоса, доносившиеся оттуда. Она увидела, как одетые в форму цвета хаки констебли били туземца. Ягарец — почти обнаженный, покрытый синяками и ссадинами — даже не сопротивлялся. Закрыв руками голову и пригнувшись к земле, он кричал. Глухие к его мольбам констебли методично и усердно работали своими дубинками.

— Эй вы там, немедленно прекратите! — закричала Лизелл, она уже бежала по переулку. — Вы же убьете его, прекратите!

Констебли оторвались от работы и взглянули на нее, один из них что-то проворчал по-энорвийски. Его слова ничего не сказали ей, но жесты, их сопровождавшие, были очень красноречивы. Тогда она обратилась к ним на вонарском, который констебли должны были бы знать, а может быть, и нет, в любом случае она должна сделать так, чтобы они ее поняли. Остановившись и изменив тон, она уже спокойно начала:

— Пожалуйста, остановитесь. Вы же видите, что он не сопротивляется. Остановитесь.

Констебли уставились на нее. Прижавшийся к земле туземец сделал то же самое. Один из офицеров в форме цвета хаки бросил ей что-то злое.

— Он говорит, чтобы ты не вмешивалась, — перевел Гирайз. Он подошел и встал рядом.

— Поговори с ними. Скажи им, чтобы они прекратили, они могут до смерти забить его.

— Я не думаю, что мои слова здесь помогут.