Великий Эллипс

— Ой! — заволновался и затрещал Искусный Огонь, выражая сострадание. — Что? Что?

— Ничего, прелесть моя, — внутренним голосом ответил ему Невенской. — Человеческие глупости, тебе не о чем беспокоиться.

— Я могу помочь, я сильный, я смелый, я большой, большой, БОЛЬШОЙ! — с этими словами Искусный Огонь вспыхнул.

С невероятной силой винтообразный столб зеленого пламени вырвался из реактора и уперся в потолок. Потрескивание маленькой искорки превратилось в рык огромного хищника, поплыл зеленоватый дымок, и щупальца поползли в сторону, отделившись от огненного столба, разветвляясь змеями.

— Что это случилось с нашим другом? — глаза Безумного Мильцина по-детски изумленно расширились.

— Действительно. Что ты делаешь? — из своей головы, полной растрепанных мыслей, телепатировал Невенской.

— Я — большой, я — сильный, я — великий, я — грандиозный, я — ИСКУСНЫЙ ОГОНЬ, я — большой, я расту, я больше всех…

— Нет. Вернись к своей исходной величине.

— НетНетНетНетНетНетНетНетНет!

— Я не разрешал тебе расти.

— Большой! Сильный! Голодный! Есть! Я огромный, я чудесный, я утонченный и прелестный, я победитель, я повсюду, я — ИСКУСНЫЙ ОГОНЫ

Невенской почувствовал необузданную энергию, наполнившую его, и это было великолепно, торжествующе, ненасытно. Он был громадный, он был чудесный, он был творец и разрушитель, император и жаждущий бог, голодный, и это было хорошо хорошохорошо, и он был великолепно БОЛЬШОЙ…

Но внутри себя Невенского ощущал и боль, которая пожирала его наряду с радостью, и боль ослабляла его волю, даже туманила его восприятие реальности.

— Нет, — даже в глубинах своего магического сознания ему не удавалось сформулировать четкую сдерживающую формулу. На элементарное «нет» ему пришлось потратить колоссальные усилия. И, похоже, впустую, поскольку Искусный Огонь проигнорировал его.

— Я все исправлю, я испепелю этот влажный мясной ком, который причиняет страдания твоему желудку. Он уменьшается, ЕмЕмЕм, уменьшается, тебе уже лучше, Ем.

— Великолепное зрелище, — восхищенно воскликнул его величество. — Наш умный зеленый друг кажется таким оживленным, полным восторга.

Даже путем чудовищного напряжения ему не удавалось восстановить контроль над ситуацией, конвульсия страха парализовала интеллект и силы Невенского, вытеснив физическую боль. Он господин, он должен управлять. Он должен. Он сделал спокойный, глубокий вдох и снова попытался внутренне сконцентрировать свои силы:

— Опустись. Прими свой изначальный размер.

Он ожидал мгновенного подчинения, но Искусный Огонь продолжал сопротивляться.

— Большой! Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста!

— Маленький. Немедленно. Подчиняйся. Не шути.

Неохотно, фыркнув облаком искр, пламенный столб начал спускаться вниз, сжимаясь и сморщиваясь, уменьшаясь в высоте и ширине, попутно выпуская щупальца и блестящие узкие длинные ленты. Вновь оказавшись в реакторе, он принял облик сердито потрескивающего зеленого пламени обычного домашнего камина.

— Придет день, мое сокровище, и ты снова станешь большим, — пообещал Невенской.

Похоже, обещание возымело желательный эффект, так как в котле довольно заурчало:

— ЕстьЕстьЕстьЕстьЕстьЕстьЕстьЕстьЕсть!

Магистр облегченно вздохнул. Его творение и его внутренности удалось на время усмирить. Ему бы хотелось, чтобы так оно и оставалось впредь.

— С чего это он вдруг активизировался? — спросил король.

— Просто выразил свой восторг, сир, — объяснил Невенской. — Естественным образом вызванный присутствием Вашего Величества. — Желая удержать контроль над ситуацией, пока капризная фантазия Безумного Мильцина не увела его в нежелательные дебри, он тут же как бы невзначай добавил: — Мне хотелось спросить, если вы позволите, какие последние новости о Великом Эллипсе?