Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

Исподволь готовя сокрушительную для своих врагов акцию (в курсе которой, как всегда, был только верный Лелий), римский полководец затеял активные переговоры с Гасдрубалом Гисконом и Сифаксом. От своих послов, чье количество никак не ограничивалось, посещавших вражеские лагеря, он досконально изучил все их особенности. Выяснилось много не только интересного, но и полезного. Оказалось, что зимние квартиры карфагенян и нумидийцев были построены на скорую руку. Карфагенские солдаты ночевали в хижинах, наспех сложенных из бревен и веток, а масесилы Сифакса – и вовсе в привычных для себя тростниковых либо соломенных шалашах, многие из которых располагались за пределами лагерного частокола, разбросанные беспорядочно и впритирку друг к другу. Переодетые рабами – слугами послов, опытные римские центурионы досконально изучили все подходы к лагерям и проходы внутри них, время смены и расстановку часовых и передовых постов, определили расстояние между биваками Сифакса и Гасдрубала. Никто им не мешал; переговоры шли своим чередом. И карфагеняне и нумидийцы, рассчитывая на установление в скором времени мира, ослабили бдительность. С каждым «посольством» посылались все новые и новые офицеры, так что максимальное число опытных воинов римлян познакомилось с расположением вражеских лагерей. Возвращаясь, они все рассказывали своему полководцу. Примечательно, что он расспрашивал их поодиночке, сверяя потом их показания. Получался максимально точный план обоих лагерей. Как-то одного из центурионов

(уже весьма пожилого и заслуженного ветерана!) пришлось для пущей достоверности римским послам жестоко избить на глазах у пунов за якобы допущенную им провинность, чтобы никто не усомнился, что он действительно раб. Так получилось, что послы перестарались: центурион остался жив, но стал… калекой – «на войне как на войне»!

Зато в ходе детальной разведки выяснилось, что лагерь нумидийцев Сифакса атаковать и поджечь легче.

Владея столь «аппетитной» информацией, Сципион решил внезапно напасть на оба лагеря, поджечь солдатские жилища и, пользуясь паникой, попытаться истребить как можно больше живой силы противника. Внезапным снятием накануне намеченной акции всего своего флота с якорей он собирался ввести в заблуждение противников. Якобы он готовился нанести внезапный удар по Утике: все осадные орудия и метательные машины были погружены на суда, а две тысячи легионеров уже отправлены для захвата господствующих над крепостью высот. Двинув солдат против Утики, Сципион сумел убедить врага, что удар будет направлен против города. Так городской гарнизон будет обеспокоен активностью врага у своих стен и уже не рискнет сделать вылазку против лагеря римлян, когда они выйдут из него для атаки на лагеря своих противников.

Этим ловким маневром Сципион убил даже не «двух зайцев», а целых «трех» (!): во-первых, направил внимание врага в ложную сторону; во-вторых

, себя обезопасил и, в-третьих, основную массу своих немногочисленных сил сконцентрировал для внезапного и решающего удара.

…Между прочим, Сципион не успокоился на достигнутом и, когда у него уже все было готово, совершил еще один тонко продуманный маневр – на этот раз политический – резко прекратил переговоры и объявил, что считает себя в состоянии войны с карфагенянами! Гасдрубал с Сифаксом явно были озадачены этим, но сами никаких враждебных действий так и не предприняли: Сифакс, как известно, в бой не рвался, а Гасдрубал весьма опасался Сципиона, будучи уж не раз им битым на войне в Испании. Получается, что расчетливый римлянин как искушенный шахматист продумал все ходы в задуманной им многоходовой комбинации, и ему оставалось лишь объявить противникам «шах», а затем и «мат». Ждать пришлось не долго…

Только в день предстоящей операции Сципион вызвал к себе на совещание своих высших офицеров и посвятил их в детали предстоящей ночной акции. Солдат было приказано накормить ужином раньше срока и после обычного сигнала ко сну очень тихо вывести из лагеря. Оставив для обороны своего лагеря минимально нужное количество людей, всех своих остальных солдат Сципион, соблюдая максимальную тишину, повел к вражеским лагерям и ровно в полночь приблизился к ним вплотную.