Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

Истребитель показался Климову очень похожим на его создателя – такой же красивый, стремительный, как и сам молодой конструктор, создавший этот легкий, стремительный, изящный самолет, готовящийся к своему первому взлету.

И вот по аэродрому пронеслось протяжное «От винта!», и синий дымок выхлопа ударил в нос.

Пионтковский поднял руку, показывая готовность к взлету, потом задвинул фонарь и дал газ…

Какое это чудо – рождение нового самолета! От тонкой осевой линии, появившейся полтора года назад на чертеже, до ревущего тысячью лошадиных сил машины, – сколько прожито жизней конструкторами, которые создавали все узлы и агрегаты, которые рассчитывали прочность каждого узла и самой крошечной детали, которые совмещали мощь мотора с изяществом конструкции. И все это сейчас воплотилось в одном человеке, который, крепко сжав губы, смотрит вслед устремляющемуся в небо самолету.

И только тогда, когда Пионтковский мастерски притер самолет к полосе, эти губы разомкнулись, но так и не смогли растянуться в улыбку. Он устал…

Все обнимались, поздравляли друг друга, хлопали друг друга по плечам, потом «качали» летчика, а Яковлев хотел одного – поехать домой и выспаться. Поспать хоть одну ночь за последние месяцы.

Ястребов подкатился к шефу: неплохо бы отметить успех, не каждый день, поди, в небо взлетают новые истребители.

Яковлев отрицательно покачал головой: без меня, друзья. Дела.

А дел-то было – всего за десять минут добраться до дому, позвонить в наркомат о взлете, принять душ и лечь в хрустящие простыни.

…Еще когда горячие струи душа хлестали тело, сквозь шум воды донесся голос жены:

– Саша, на проводе Шахурин. Это новый нарком, по-моему…

– От винта, – пробурчал в сердцах Яковлев.

– Александр Сергеевич, тут у меня посетитель с запиской от товарища Ворошилова, – донесся голос Алексея Ивановича Шахурина, – у него какой-то вопрос по научной организации труда. Возьмите его на себя, надо Клименту Ефремовичу ответ аргументированный подготовить. По-научному, – завершил нарком просьбу, давая понять, что научными вопросами будет теперь заниматься его зам по науке.

И без того не богатая автомобилями вечерняя Москва в поздний час была пустынна, и через четверть часа Александр Сергеевич вошел в приемную своего кабинета, в котором до этого был только однажды. Секретарь, молодой человек в полувоенной гимнастерке, встал и по-военному сомкнул каблуки.

– К вам Барбашин, товарищ замнаркома, я его отправил в холл, велел подождать. От наркома его к вам переправили. Барбашин это, – повторил секретарь, явно недоумевая, почему у заместителя наркома не вытягивается лицо.

– Это кто, тенор Большого театра? Почему я его должен знать?

– Извините, Александр Сергеевич, вы не работали в прошлом году в аппарате наркомата и не в курсе дела, наверное.

– Давайте только покороче этот курс дела, – сказал Яковлев, проходя в кабинет.

– Работал этот Барбашин на 22-м заводе, в Филях. Когда-то у него, по-видимому, что-то сдвинулось в голове, и он…

– Пожалуйста, без выводов и домыслов. Только факты.

– Простите. Он проанализировал работу своего завода и пришел к выводу, что на нем орудует вредительская группа, и сообщил об этом в письме товарищам Сталину и Молотову.

Яковлев подошел к окну и стал всматриваться в редкие огоньки домов на Садовом кольце. Только этого не хватало ему – людей, выискивающих врагов для Сталина и Молотова.

– …направил письмо к нам в наркомат. Сам нарком товарищ Каганович занимался им, беседовал по поводу его предложения о реорганизации работы авиационной промышленности.

– Хорошо. Принесите мне документы, оставшиеся после посещений Барбашиным наркомата, копии писем, результаты проверок по его заявлениям, а через десять минут пригласите ко мне этого человека.

Через десять минут в проеме высоких дверей возник сухопарый человек, прижимающий к боку черную папку с завязками.

Яковлев кивком головы ответил на приветствие и показал на жесткий стул у приставного стола:

– Слушаю вас. Прошу конкретно изложить, что побудило вас обратиться с письмом к товарищу Сталину.

– И товарищу Молотову, – торопливо добавил посетитель.

– Только факты, – поморщился Яковлев.

– Факты таковы, что до недавнего времени в наркомате окопалась шайка диверсантов и вредителей, которые тормозили прогресс в советской авиации. И вот сейчас к руководству пришли…

– Покороче, пожалуйста, и только факты.

– Факты? Пожалуйста. Еще в 1930 году я, работая на заводе № 22, пришел к выводу, что система организации самолетного производства чрезвычайно архаична и отражает технологии прошлого века. Эта система цехов, опытного производства, ОТК и прочего пригодна для производства швейных машин, мясорубок, но ни в коем случае для сложных систем, таких как автомобили и, тем более, самолеты. Нужна новая – научная – организация труда, основанная на высоком профессиональном и классовом фундаменте, который…

– Я это читал в тех документах, что остались в наркомате после ваших прежних посещений. Вам, как я понимаю, пошли навстречу в отношении профессиональных и классовых требований?