Великий князь

Понравились Святославу Ярославичу обильные тут ловы, могучие бортевые ухожаи, бобровые становья по малым рекам и ручьям. Великое множество лесного зверя – вепрей, лисиц, барсуков, серых разбойников волков, рысей, тьмы-тьмущие беличьих кочевий, куниц, оленей, лосей, туров, медведей, ловы на которых считались на Руси самыми важными и опасными. Сам князь не был страстным ловцом, но высоко ценил умение добыть зверя в других, искренне радуясь обильной добыче.

За годы своего княжения не только на черниговском столе, но и великом киевском, широко раздвинул свои владения Святослав Ярославич по Оке-реке и за самой рекой. Предвидя общение с северными пределами не токмо по водной окской дороге, но и лесными тороками, основал град Лопасню, а южнее, на берегу Нереты – Неренск. С южных черниговских пределов потёк туда рисковый люд, а за ним и клир православный.

При отце Игоревом рядом с княжьим двором срубили мастера-топчаки да шельбиры дивный храм Рождества Богородицы – старый обветшал совсем.

Всё это восстало перед взором Игоревым в молитве у святого источника Венницы.

Знал Игорь, что крестил дедушка отца его в этой вот купели. Потому и тянуло сюда во всю жизнь Олега Святославича, потому и позвало сюда сына. А ещё крещён в этих святых водах друг единственный – Венец, почти что тёзка святому источнику. Подумав об этом, ощутил Игорь великую тягу омыть тело своё в святых водах. Вошёл в купель по грудь, присел, сомкнулась над ним вещая вода. Трижды совершив такое погружение, услышал – ушла прочь из тела болезнь, а душа, возрадовавшись, устремилась к горним высям:

– Господи, благодарю Тя, еси омыл и напитал тело моё и душу Святою Твоею водою…

Он и заснул подле источника, привалившись спиною к тёплому телу старой березы.

Утро было чистым и по-осеннему хладным. Но князь и мало не озноб. Открыл глаза и увидел радостный Свет Божий, омытый алым ранним солнцем. Подле ручья, куда убегал поток, стоял Игорев конь и пил воду. А рядом и конь Борея, и сам старец, улыбчиво сощурившись, глядел в глаза князю:

– С возвращением тебя домой, княже!

Перед ними стелила, несла свои широкие воды река Самородина, и плыл к ним с противоположного берега перевоз. Солнце золотило купол и крест Владимирского храма, первого, поставленного на Руси во имя всё ещё не причисленного к лику святых Великого князя Крестителя.

Глава вторая

1.

Выходя из Святой Софии, столкнулся Венец лицо в лицо с Ивором, тот стоял на заутрене. Обнялись по-братски, расцеловались по-христиански, троекратно.

Венец, ища взглядом Игоря, спросил, предчувствуя сердцем недоброе:

– А князь где?

Ивор потемнел взором:

– Нету князя… Пропал…

– Как пропал?

– Исчез Игорь, как в богот¹⁷³ канул. Сколь дён ищем по всем дорогам, по весям всем. Нет… И следа нету…

Великокняжеский посланец притиснулся близко, понял о ком речь:

– Ты, боярин, не шути. Нужен Игорь великому князю. Как так – нету… Не иголка в стогу – человек ить, князь!

Ивор в сердцах махнул рукою:

– Трёх коней загнал, дворовых замучил, сам, как волк, по всий земли рыщу, каждый кустик шарю, в каждую ямку суюсь, все домы по окольным селищам пошарил, каждую захоронку вынюхал… Как в богот канул! Нет! И в самом граде каждый заулок, каждый уголок досмотрели. Нет его!..

Когда подходили к посадскому дому, ведя коней в поводу, Венец спросил у Ивора, кося глазом на отставших великокняжеских посланцов:

– А Любава где? С ним?

– Какое! – сокрушённо сказал Ивор. – Умыкнул Любаву Мстислав Владимирович…

– Как умыкнул?

– Просватал за себя и увёз, до нашего ещё прихода.

– Ох ты! – только и сказал Венец. И помолчав, в сердцах: – Она же ему во внуки годится… Как же батюшка твой?

– Они рады Мстиславу. Как откажешь? Он на Руси нынче рука и воля Мономахова. Повелей, наследник!

– А может, Игорь в угон пошёл за свадебным чином? – сторожась чужого уха, спросил Венец. И сам возразил себе: – Нет. Нет такого в Игоре, чтобы силою чего-либо брать. Тем паче в таком деле… Любил он сестру твою. Шибко любил.

– Шибко, – согласился Ивор. – На всю жизнь.

– Не станет он чинить беды ни Мстиславу, ни Любаве.

– А если на себя покусился? – спросил Ивор давно уже думанное.

– Нет, – сразу же откликнулся Венец. – Того быть не может.

В Новгороде задержались надолго, отправив весть Всеволоду о исчезновении брата. И ещё немало плутали по новгородским весям, выискивая и выспрашивая приметы князя. Но никому не было ведомо о нём, и впрямь, как в омут канул. Но и канувший в омут скажется. Пытали молву, и получалось, что во время сие ни убиенного, ни утопшего, ни просто помершего на всех путях-дорогах не было.

Искали, пока не пришёл приказ из Киева, ехать к стольному городу.

За день до того крестил Ивор у боярина Петрилы дочку. Нарекли её Любавой. И было угодно Богу в последующем связать новорождённую с гнездом Олеговым.

В Киеве Венец не пошёл ко двору Всеволода, а направился сразу в Андреевскую обитель. С радостью принял его Григорий, не чаял, где усадить, чем потчевать. Пока не выслушал всё о походе, о росстани, о поисках канувшего Игоря в земле новгородской и наконец о любви того, не давал и словечка о себе спросить.