Великий князь Юрий Всеволодович

Хощу же рещи и повесть плачевную о содеявших во время господствования его, яже и самех безсловесных может подвигнути на плач, о в та убо времена и лета, в ня же аки пресветлому и великому светилу сияющу благочестием и верою, на престоле царском седящу на великом Российском княжении сему святому и великому князю Георгию в преславном граде Владимире, иже яко крин цветяше в добродетелех християнских день и нощь, преспевая в законах Господних и житием правым присноцветущу ему, наста время луто. За грехи наша Богу наказующу нас, таковое время прииде на ны, еже серп гнева Божия нарещи, и достоит пожинаяй и искореняяй вся нещадно, или меч, иже не точию обезчадствовати могии, но с чады и родивших посещаяй немилостивно, или чаша в руце Господни вина милости Божии не растворена гневом ярости, исполнь разстворения[207] милость свою, глаголю, со гневом наказания смеси Господь за премногия грехи наша, хотящу Богу упоити нас вином ярости и уклонити от сея, в сию сиречъ преложити от милости в наказание и от наказания в милость. Тако время оно именовати, понеже по премногом милостивном наказании Божии не хощем престати от скверных дел наших, тем и Бог наказует ны овогда гладом, овогда мором, овогда же иноплеменных нашествие. Сими всеми пресечение творя нам от злых наших. <…>

<…>

Вся же сия страшная знамения быша при деръжаве благочестиваго сего самодержца великаго князя Георгия Всеволодича, яже вся сия и видя и слыша, умиляшеся душею и страхом колебашеся и сего ради присно в посте и молитвах и во всяких добродетелях и в сетовании плачевном пребываше и многи милостыни нищим и милосердие ко всем человеком наипаче творяше. <…>

И зане же бичем от первыя не наказахомся, сего ради пророческое слово на нас исполнися, яко же писано есть: «Упасеши я жезлом железным[208]» (

Пс. 2: 9). И тако жестоким пленением Господъ Бог в запустение предаде тогда многие грады и места Российскаго царствия. Наведе бо во время оно на Российскую землю мучителнейшаго варъвара, кровояднаго пса, злочестиваго ратника, безбожнаго царя Батыя, от восточныя страны изшедшаго первее на Рязань, потом же на Коломну и на Москву. Та же и на преславный той самый град Владимир, в нем же благочестивы самодержец господствуя святый великий князь Георгий Всеволодич, и на иныя многия грады и на живущия в них християны, иже со многою злобою тои нечестивый варъвар вся испровращая, якоже лютый и некий и злый и немилостивый зверь вся поядая, останки же ноготми растерзая и ногами попирая. Но кто может убо исповедати то время, нашедшее за грехи наша на российский народ, и излиянную на них чашу пелыни[209]

суда Божия? И кто может представити словом постигшая тогда хрестиянъский род сей? Убо нечестивый и безбожный царь Батый, яко молнии на стрела, со безчисленным множеством агарян безвестно прииде лесом, и вси сташа на Окозе, и взяша ю преком[210], и послаша ко князем рязанским, просяще у них во всем десятое: и в князех, и в людех, и во всяком скоте. Князы же рязанские Юрии Иневгорович да брат его княз Олег, с ними же и муромскии и пронскии князы отвещаша: «Разве аще нас не будет, тогда наше отечество ваше будет!» Послаша же рязанскии князи во Владимир к великому князу Георгию Всеволодичу, да поидет с ними противу безбожных агарян. Он же сам не поиде и воинства не посла, занеже страх нападе и трепет на всех, паче же гнев Божий простреся, и сего ради поглощена бысть премудрость могущих ратная строити дела, ни един же от князей российских поиде друг другу на помощь, ниже совокупишася вси, еже противу безбожних ополчитися. Безбожнии же они варвары видяща время себе угодное, устремишася на Российскую землю и на коегождо отечество находяще, грады взимаху, князей же и людей мечу и огну предаваху. <…>

<…>