Великий князь Владимир Мономах

Так прочитай это, княже мой, не единожды и не дважды, но много раз; и ты, княже, и сыновья твои. Ибо подобает князьям, как избранным от Бога и призванным к православной вере Его, хорошо знать словеса Христовы. И сами они будут твёрдым церковным основанием — которое есть святая церковь — для совета и для наставления порученным им от Бога людям. Ибо един Бог царствует над небесными; вам же с Его помощью [определено] царствовать над земными, над дольним сим, в роды и роды. И так как вы избраны Богом, и возлюблены Им, и возлюбили Его, то разумейте и испытывайте слова Его, чтобы по отшествии из сего тленного мира соцарствовать с Ним на небесах[577], как веруем мы и надеемся, молитвами Святой Богородицы и всех святых. Аминь.

Комментарии

Послание Владимиру Мономаху о латинской вере сохранилось в тех же рукописях XV—XVI веков, что и предыдущее. Оно было составлено по просьбе самого князя («Въпрашал еси нас, благородный княже...») и, как и предыдущее послание, может быть датировано лишь приблизительно 1113—1121 годами. Послание Никифора входит в число многочисленных полемических антилатинских сочинений, вызванных к жизни расколом между Западной и Восточной церквями в середине XI века и последующей полемикой с католиками. Образцами для них послужили авторитетные сочинения византийских церковных иерархов — Послание к восточным патриархам константинопольского патриарха Фотия 867 года, Послание константинопольского патриарха Михаила I Кирулария антиохийскому патриарху Петру III 1054 года (в той или иной степени именно к нему восходят практически все 20 обвинений, содержащихся в Послании Никифора), а также «Написание» киевского митрополита - грека Ефрема (ранее 1055 — ранее 1062), литературная обработка которого (без имени автора) получила широкое распространение как в византийской, так и в древнерусской рукописной традиции.

Бóльшая часть Послания князю Владимиру Мономаху митрополита Никифора (кроме самого начала и заключения) дословно совпадает с другим полемическим сочинением русского происхождения — «Стязанием с латиной», сохранившимся в единственном списке XV века и надписанным в нём именем киевского митрополита-грека Георгия (1062 — после 1073) (издание текста: 38. С. 191—198; перевод на современный русский язык:

25. С. 140—145). Отличия между двумя памятниками сводятся к тому, что в послании Никифора приведено меньше обвинений, чем у Георгия (20 из 27); расположены они совсем по-другому; кроме того, если автор «Стязания» обращается к некоему абстрактному «латинянину», то Никифор — к своему непосредственному адресату, киевскому князю, а также к его сыновьям. В исторической литературе было высказано два противоположных мнения относительно взаимоотношения между этими сочинениями. Согласно первому, митрополит Никифор воспользовался для ответа на запрос князя Владимира Мономаха трудом своего предшественника, выбрав из него те обвинения в адрес латинян, которые казались ему наиболее важными. (Так представляли дело ещё митрополит Макарий (Булгаков): 138. С. 216,

а также многие последующие исследователи.) Другое мнение высказал крупнейший исследователь русской и греческой догматической и полемической литературы А. С. Павлов, согласно которому «Стязание с латиной» ошибочно приписано митрополиту Георгию, но на самом деле ему не принадлежит, а представляет собой позднейшую компиляцию из Послания митрополита Никифора и Послания о вере латинской преподобного Феодосия Печерского (ум. 1074) киевскому князю Изяславу Ярославичу (или, по-другому, печерского игумена Феодосия II Грека (середина XII века) киевскому князю Изяславу Мстиславичу). Основанием для такого вывода послужило то обстоятельство, что целый ряд «вин» (обвинений), читающихся в «Стязании с латиной», но отсутствующих в Послании Никифора, читаются также в указанном антилатинском сочинении Феодосия Печерского (издания текста: 22. С. 170—173; 6. С. 448—453). Трудно предположить, замечает Павлов, что Никифор, используя труд своего предшественника, сознательно исключал из него именно то, чем ранее воспользовался печерский игумен; более вероятным выглядит другое предположение: анонимный составитель «Стязания с латиной» дополнил перечень «вин» своего источника (Послания Никифора) по Посланию Феодосия.