Великий поход династронавтов

Кынчо страшно возгордился и решил про себя при случае непременно сказать папе, что он не кто-нибудь, а политэмигрант.

- А почему вы политэмигрант? - спросил он.

- Потому что я сражался за свободу своего народа, - ответил Сисулу-Каба.

- А с тиграми вы тоже сражались?

- Нет. Но белые расисты пострашнее любого тигра.

- А слона вы когда-нибудь ели?. - продолжал расспрашивать Кынчо.

- Не доводилось, - ответил Сисулу-Каба.

- А как белые расисты вас угнетают? - поинтересовался Игорёк.

- Как? Заставляют жить в особых поселениях, резервациях, дают только самую тяжёлую и грязную работу, не разрешают посещать кафе, кино и парки для белых, обращаются с нами как с животными, избивают, бросают в тюрьмы, вешают...

- Точь-в-точь как в "Хижине дяди Тома", - подытожил Игорёк.

Наступило молчание. Никто уже не притрагивался к еде - кусок не лез в горло.

- Почему расисты так с вами обращаются? - спросила Фанни, не читавшая "Хижины дяди Тома".

- Потому что у нас чёрная кожа, - ответил гость.

- Ну и что с того? - хором воскликнули кандидаты в династронавты.

Сисулу-Каба горько усмехнулся и крепко обнял ребят, всех троих сразу.

У Игорька от волнения сердце чуть не выскочило из груди. С этой секунды не было у Сисулу-Каба более верного и преданного друга, чем он.

Обед затянулся до пяти часов. За это время кандидаты в династронавты успели узнать, что на языке племени банту "товарищ" будет "м'боре", что у Сисулу-Каба есть семья, что брат его, Зинакели Сисулу, - видный деятель национально-освободительного движения в Южной Африке. Узнали они также, что негритянские ребятишки почти никогда не ходят в кино, что нет там, конечно, и Федерации династронавтов, потому что маленьким африканцам приходится работать в алмазных копях и на плантациях...

Всем вдруг стало очень грустно. Чтобы поднять настроение, Фаннин папа, режиссёр Антон Антонов, попросил гостя спеть. Тот попросил принести кастрюлю. Он стал стучать ладонями по её донышку: там-там-там! там-та-та-там! Вскочил со стула и пошёл в такт вокруг стола. Он громко, пронзительно пел и время от времени выкрикивал басом: "Мо-ран-бонг! Мо-ран-бонг!"

Кандидаты в династронавты вдруг, словно по мановению волшебной палочки, оказались в джунглях, среди гигантских деревьев и лиан. Ярко пылал жертвенный огонь, справа восседал жрец, сбоку от него пятеро членов племени колотили ладонями по длинным овальным барабанам: там-та-та-там! там-та-та-там! А охотники, только что вернувшиеся с богатой добычей, плясали вокруг костра и пели печальную и грозную песню, восклицая; "Мо-ран-бонг! Мо-ран-бонг!"

И, подчиняясь властному зову джунглей, ребята тоже вскочили на ноги и стали петь, прыгать, кричать, так что соседи перепугались - не началось ли землетрясение...

* * *

- Слышите? - спросила внизу Вихра. Надо вам сказать, что с тех пор как она ваяла привычку по семь раз на день слушать Четвёртую симфонию Брамса, слух у неё необычайно обострился.

Династронавты прислушались. Теперь уже и до их ушей долетали с третьего этажа звуки тамтама, воинственные возгласы, песни - словом, зов джунглей...

Они вскочили на ноги, стиснули кулаки. Нет, так не пойдёт! Это провокация! Спустя полчаса они имели возможность наблюдать, как гость в сопровождении кандидатов в члены Федерации и Никижа выходит из подъезда. Африканец слегка покачивался на своих длинных ногах и блаженно улыбался ослепительной белозубой улыбкой, а собака то и дело принималась ходить на передних лапах.

Династронавты дождались, пока гость сел в троллейбус, и мгновенно взяли кандидатов в кольцо. Кынчо и Фанни слегка оробели, но Игорёк твердо решил всё вытерпеть и держаться до последнего вздоха, даже если Вихра будет щипаться.

- Значит, так? Заполучили в гости африканца, а нас не зовёте! - угрожающе проговорил Саша Кобальтовый Кулак.

- Он не просто африканец, он философ, и его зовут м'боре Сисулу-Каба! - с гордостью сообщил Игорёк.

У династронавтов от этих слов даже дух захватило. М'боре Сисулу-Каба! Это навевало мысли о хищных зверях и Тарзане, о снегах Килиманджаро и порогах Замбези, о работорговцах и Фениморе Купере...

- Кроме того, - сказал Кынчо, - он вроде меня, политэмигрант. Когда он вернётся в Преторию, его повесят.

- А брат у него - вождь племени банту и находится в подполье. Вот вам! добавила Фанни.

Полковник Димчо прикидывал, как лучше поступить. Применить силу против такой мелкоты - стыдно, унизиться до просьб - много чести. И он выбрал третий путь.

- Вот что, - сказал Димчо, - давайте по-хорошему. Я предлагаю мир. И мы были неправы, но и вы тоже хороши. Познакомьте нас с вашим африканцем, мы примем его в династронавты - и дело с концом!

- Нет! - категорически отверг это предложение Игорёк, ещё ощущавший железные объятия Сисулу-Каба. - Завтра он приходит ко мне, и я вас не приглашу, потому что он мой.

- Да ты, выходит, настоящий расист! - воскликнул Рони Дакалка. - А ещё носишь красный галстук!

- Сам ты расист! - огрызнулся Игорёк. Все поразились его смелости. А Саша Кобальтовый Кулак даже взглянул на него с уважением.