Великий последний шанс

ДЕДОВЩИНА – ЭТО СУТЬ АРМЕЙСКОЙ СЛУЖБЫ ПОД УВЕЛИЧИТЕЛЬНЫМ СТЕКЛОМ Когда современных солдат учат ходить строем каждый день, а стрелять – два раза за службу – это абсурд. Строевая подготовка была важнейшей частью боевой в античном мире! Строй потерял – армия разбита! Сегодня строй – типа кот яйца вылизывает для блеска.

Когда в казармах ровняют по нитке постели, но чтоб час в день солдату качать мышцы и учить драться – фига.

Офицер обожает мучить солдат – и это поощряется армейской системой! Выстроить на солнцепеке – и так проводить занятие. Гнать в наряд за нечищенную обувь. А что солдат местность вообще не понимает – как от огня укрыться? – так офицер сам не понимает.

Солдата абсолютно не учат полевой жизни: как развести костер? Как замаскироваться? Его не учат драться. Защищаться, оказывать помощь, преодолевать любые препятствия, стрелять из всего, метать все группироваться при падениях с высоты. Зато он должен соблюдать военный обряд: определенным образом ходить громко, прикладывать руку к голове, произносить определенные неестественные фразы, зазубривать наизусть дикую графоманию, называемую армейскими уставами – своими словами отвечать нельзя. Для войны, для реальной борьбы с противником вся эта омерзительная муготень на хрен не нужна, и недаром все и везде и всегда настоящие фронтовики ее презирали.

Форму надо носить только вот так, а территорию красить вот так, а в увольнение ходить вот так, а у тумбочки стоять так, а мыло, щетка и паста лежат вот так – однообразно.

Еще солдата гоняют на работы. Кому строить, кому что таскать. Мыть полы очень чисто! Ежедневно! На хрена? Не рассуждать!!

АРМЕЙСКАЯ СЛУЖБА СВОДИТСЯ К ОБРЯДУ И РАБОТЕ, ПРИЧЕМ ТО И ДРУГОЕ УГНЕТАЕТ БЕССМЫСЛЕННОСТЬЮ И ТРЕБОВАНИЕМ ТЩАТЕЛЬНОСТИ. Это формальная часть службы, официальная. А неформальная сводится к тому же!!!

ДЕДОВЩИНА – ЭТО БЕССМЫСЛЕННЫЕ ОБРЯД И РАБОТА Когда военком после ужина гонит школьников на 10 км в противогазах и один умирает – это та же дедовщина. Когда майор, везущий сотню призывников на Камчатку, в промежуточном аэропорту держит их на поле под ледяным ветром влажных после бани два часа в легкой одежде, и парни умирают от пневмонии – это дедовщина. Это бессмысленная и нарочитая жестокость, ибо «солдату подобает! чтоб дурь выбить! а как же! без нежностей! здесь армия!».

Вот от этого плебейства и тупого жлобства – и чудовищные военные потери: «На пулеметы! Вперед! Войны без потерь не бывает! Убьют – бабы новых нарожают!»

Это все злобные мудаки из вашей армии, генерал Гареев. Это от них косят и бегут пацаны по всей стране.

Юность жестока. Юность особенно нуждается в самоутверждении. Юность не очень умеет рассуждать, зато темперамента у нее – вагон.

И вот над юностью издеваются – именно издеваются как система! – в замкнутом пространстве, даже почти не выпуская в «увольнение» за забор – в мирное-то время. И она копит в себе невроз, и напряжение, и огромный заряд агрессии, который армия постоянно допрессовывает – еще! еще! – а снять его никак.

Юность копирует армейскую систему – потому что такой мощной и тотальной системы подавления личности и издевки над личностью она себе даже не представляла, агрессивней уже нет ничего. И в структуре этой системы вымещает свою болезненную и дотоле бессильную агрессивность на «молодых». Официальное «а как же, это армия!» подкрепляется личным-корпоративным: «а как же, мы ведь тоже такое терпели!». Вот и весь бином Ньютона.