Великий последний шанс

Первый поэт СССР Евгений Евтушенко. Свалил к черту в США на заработки. Лекции читать тамошним славистам. Знаменитый коммунистический драматург Шатров. В Америку! Продолжательница традиций «красного графа» Алексея Толстого однофамильная писательница-внучка. В Америку! — десять лет с правом переписки. И никто из эмигрантов проклятого брежневизма, заметьте, не поторопился вернуться на свободную родину! В гости, в отпуск, на смотрины — пожалуйста, а так — нет. Свобода свободой, но — нище, опасно, неприятно.

Не надо осуждать. Каждый заработал право жить лучше. Но не надо и лелеять иллюзий по поводу русских писателей — самоотверженных патриотов, чахоточных бессребреников, последним усилием стремящихся в Россию, чтоб отдать сердце и деньги ее народу. Ага.

Часть русских писателей с наступлением демократической эпохи брезгливо взглянула окрест, умильно — за кордон, и с тем отмежевалась от судьбы народа под западными небесами на западных харчах. Это есть предприимчивая часть.

Другая часть впала в ничтожество с негодующими причитаниями. Как? Почему больше не кормят, не поят, не возят на курорты и не издают собрания сочинений? Не покупают читатели? Пропагандировать, агитировать, всучивать, давать в нагрузку, кой черт!..

Часть писателей опровергла дарвиновскую теорию происхождения видов, ибо их мама оказалась пиявка, а папа — вьюнок. Ориентируясь автоматически, как стальные опилки в магнитном поле, они пристроились к невесть откуда возникшим фондам, грантам, комиссиям, советам по культуре и министерским агентствам. Они разруливают небогатые денежные потоки бюджетов и спонсоров, тусуются на вручениях премий и получают немножко денег за участие в координационных советах и жюри. Собственно, из этой их деятельности и состоит «литературная жизнь» и «литературный процесс».

Малая часть рубит капусту «ножами для выживания» типа мачете. Они лудят боевики, дюдики и дамские повести. Коллеги презирают их жанры и завидуют их тиражам и гонорарам. Но рубить капусту тоже уметь надо, на ужасную дрянь, произведенную большинством детективщиков, особого спроса нет.

Самая престижная часть вращается наверху. Их приглашают на официальные приемы (хоть иногда), возят за границу на государственный счет (на нищий, слезный и позорный культурный наш счет), они встречаются с писателями и критиками других стран и выступают в ихних университетах и перед нашими эмигрантами. Так.

Еще есть престижная часть — «элитные» («элитарные»? в доме облонских смешалась даже грамматика) авторы «самовыраженческих» и «новаторских» текстов. Или они пишут все равно что и как про себя любимых — это объявляется художественной прозой «некоммерческого характера» — или впаривают любую ахинею, абы только нарушить какой-нибудь запрет, или обгадить какую-нибудь традицию, или вызвать чью-нибудь глупую, но неравнодушную реакцию критиков.

И все это обычно и нормально. Так было, есть и будет. Чтобы выросла клубника, должна быть большая грядка с навозом — так она готова. Чтоб три процента ученых делали науку — девяносто семь должны околачивать груши: это во всех странах.

Если бы, как говорится, не одно «но»…

Низость, глупость и бездарность, разумеется, пределов не имеют. Но беспредел тоже на что-то указывает.

Десять лет вручается лучшим деятелям русского искусства самая престижная и весомая русская премия «Триумф». Это деньги проклятого Березовского, кровного врага нынешнего президента Путина. Деньги изгнанника, эмигранта, оппозиционера и почти врага народа. И большие деньги! С помпой, с шикарным столом, с бомондом, с выездами!

Если ты лоялен президенту — не моги брать деньги у его врага. Если ты берешь деньги у опального — элементарная порядочность, элементарное человеческое достоинство диктует тебе публично поблагодарить опальную фигуру, фрондера, оппозиционера, изгнанника, радеющего о России и ее культуре и подкармливающего и поддерживающего ее художников.

Хрен вам! Лижут хозяину, но молча жрут из любых рук. Рисковать зря не станут, но свое не упустят.

Господа! Вам не кажется, что русский художник на рандеву оказался холуем?

Нельзя хвастать хлебом перед голодным. Нельзя русскому писателю жировать на глазах нищего и униженного русского народа: ездить на халяву по заграницам, жрать осетрину на фуршетах и получать ордена за крайне сомнительные заслуги перед изгаженным отечеством. Ум, честь и совесть нашей эпохи плюс карман.

Ум эпохи. Итак. Он увидел, что демократия, либерализм, рынок и свобода почему-то и каким-то непонятным образом обернулись бедствием для подавляющего (подавляемого) большинства населения. Он — писатель — задумался? Усомнился? Вознегодовал? Стал разбираться? Отнюдь. Прогрессивно и либерально настроенное большинство приличной писательской общественности не усомнилось в словах-символах. Идем верным курсом! Потерпим! Время перемен всегда непросто! Тяжело, конечно, но реформы и реформаторы не виноваты! Страдаем от наследия коммуняк! Болеем без лекарств, но сосём с презервативом — вот наш выбор! Покроем насмешками реакционное быдло, которое против реформ и демократии, вот!