Великий уравнитель

Между тем на протяжении V века империю сотрясали внутренние и внешние конфликты. В 430–470-х годах Рим под натиском германских королей утратил контроль над Северной Африкой, а затем над Галлией, Испанией, Сицилией и, наконец, собственно над Италией. Попытка Восточной Римской империи восстановить контроль над Италией во второй четверти VI века привела к большим потрясениям и в итоге закончилась неудачей, после чего вторжения германцев возобновились. Сокрушительный распад единого средиземноморского мира уничтожил сеть поместий, которыми владела римская элита, теперь уже не способная удерживать свои земли – сначала те, что находились за пределами Италии, а потом и владения на большей части самого Апеннинского полуострова.

Усиливавшаяся политическая децентрализация смела высший слой общества римского Запада. Процесс, начавшийся в дальних районах Средиземноморья в V веке, дошел до Италии в VI и VII веках. Недвижимость землевладельцев, проживавших в Риме, была теперь в основном ограничена землями в регионе Лаций, и даже папы лишились церковных земель на юге Италии и на Сицилии. Этот упадок помогает нам понять, почему согласно «Диалогам» папы Григория (593 г.) такой представитель римской элиты, как епископ Редемпт, полагал, что «настал конец всякой плоти», а мужчины находили в монастырях убежище от мира, «отягощенного многочисленными бедами и различными несчастьями». Класс аристократии сжался в территориальном отношении и стал значительно беднее, чем раньше. Упадок проявлялся по-разному, от разрушения заброшенных изысканных вилл до исчезновения из документов упоминаний о достопочтенном сенате – после первой половины VII века не имеется никаких данных о сенаторских фамилиях. Сочинения папы Григория, пожалуй, лучше всего иллюстрируют всю глубину падения некогда богатейших семейств. Глава христианской церкви постоянно упоминает обнищавших аристократов, которым он из милосердия помогал держаться на плаву. Бывший губернатор итальянского региона Самния получил от папы четыре золотых монеты и немного вина; также получала скромные подачки и некая вдова с сиротами, происходившая из благородной семьи, представители которой в предыдущих поколениях занимали высочайшие должности[356]

.

Крах римских сверхбогачей, пожалуй, впечатляет даже больше, чем падение аристократии династии Тан; основное различие здесь только в степени откровенного насилия – хотя в случае с Римом без него тоже не обошлось: именно насилие сыграло центральную роль в распаде империи. Исчезновение высшего слоя западноримского общества должно было привести к уменьшению неравенства. Процесс затронул и нижние слои класса собственников, а в большинстве бывших регионов Западной Римской империи «исчезли даже региональные и субрегиональные элиты». И хотя в результате этих потрясений возникли новые военные элиты, уровень концентрации богатства, хоть сколько-нибудь напоминающий позднеримский, для них оставался недосягаемым. Увеличившаяся – по крайней мере в некоторых регионах – автономия крестьянства еще более сдерживала изъятие ресурсов даже на местном уровне[357].

Последний факт заставляет задуматься над тем, было ли выравнивание обусловлено не только упадком наверху, но и ростом благосостояния внизу. Один из типов данных, который можно назвать косвенным свидетельством материального благосостояния, – скелетные останки – согласуется с таким предположением, но слишком неоднозначен, чтобы прочно подтвердить его. Индикаторы физического благополучия, такие как рост и степень повреждений костей и зубов, и в самом деле улучшаются с падением Западной Римской империи. Можно предположить, что обычные люди находились в лучшей форме, чем при империи. К сожалению, мы не можем однозначно установить основную причину таких изменений: хотя уменьшившаяся численность населения и последовавшая за политическим распадом деурбанизация и могли сократить паразитическую нагрузку, увеличить реальные доходы и улучшить диету, подобный эффект могла дать и совпавшая с этими процессами – но не связанная с ними – пандемия бубонной чумы (о которой пойдет речь в следующей главе)[358].