Великое кочевье

- Расти скорее, - сказал Борлай, все еще любуясь жеребенком, - надо целину подымать, хлеб сеять.

Чечек встретила отца у аила.

- Есть жеребеночек? - спросила она, подпрыгивая от радости.

- Есть, есть, - ответил Борлай, забавно мотая головой. - Завтра пойдешь со мной, посмотришь.

С женой поделился мыслями, приходившими не раз:

- Эта радость - как цветок: пользу приносят плоды, но ждать их долго. Четыре года конь растет. А товариществу сейчас нужны кони. И не верховые упряжные. Чтобы не на охоту ездить, а землю пахать. Вот и надо радость искать в другом: больше семей в товариществе соединять да покрепче.

3

Лето стояло теплое, солнечное. До сентября, когда день убывает на целый аркан и жухнет хвоя на высоких лиственницах, не было инея. Колосистый ячмень вымахал на жирной земле чуть не в рост человека, ощетинился и стал быстро желтеть. В это время его прихватил первый заморозок. Зерно было щуплое, блеклое. Но Утишка целыми днями ходил по аилам, нахваливая:

- Не очень ядрен, а вкусен. Мало осталось, весь разобрали.

Когда его начинали упрашивать, он как бы нехотя соглашался:

- Ладно, тебе одному отпущу. Себе меньше оставлю, а тебе продам. Давай барана.

Насыпая ячменя в ведро, говорил:

- Паси и моего барана, я после возьму.

А сам думал:

"Так выгоднее, сколько бы у него волк ни задрал, мой баран будет цел".

К Борлаю зашел с упреком:

- Почему, дружок, не приходишь ко мне? Ячмень для тебя отсыпан.

- У меня нет барана, чтобы променять на ячмень.

- Не надо с тебя барана. Дружку и так ячменя дам.

- Так дашь? А с других за пригоршни зерна барана берешь.

- Сами дают, - обидчиво возразил Утишка.

- Так только купцы делали. Потому их и прогнали... Они тоже говорили: "Паси моего теленка".

- Я соберу своих баранов у всех, кто мне должен, - торопливо перебил гость.

- Сразу не надо было делать так.

- Своего ума не хватило, а ты посоветовать опоздал. Теперь я буду тебя спрашиваться.

Через два дня Бакчибаев снова пришел к Борлаю.

- Слышал я, что весной землемер приедет?

- Обещают.

- Нам время кочевать в Каракольскую долину, надо там землю просить, настойчиво продолжал сосед, думая: "Там теплее: ячмень уродится лучше".

- Весной перекочуем. Землю товарищество там получит.

- Всем сообща?

Испугавшись, что неожиданно громкий и поспешный вопрос вызовет у Борлая подозрение о его истинных намерениях, Утишка поторопился перевести разговор на осенний промысел белки.

4

Свинцовые тучи день и ночь плыли над головами, волоча по земле мокрые хвосты. Исчезли горные вершины, хмурые туманы пали на густые хвойные леса. Огненный осенний пух лиственниц побледнел и начал медленно осыпаться. Люди выходили из жилищ только за водой да за топливом. Скот пасли поочередно.

В первый же солнечный день все перекочевали на зимние стойбища, в аилы, расположенные в нижнем конце долины, куда летом не пускали ни лошадей, ни коров, - берегли траву к зиме. Спешно готовились к выходу на осенний промысел. Борлай съездил в Агаш и там выменял на кедровые орехи два пуда ячменя. Для Карамчи настала самая горячая пора. Днем она шила мужу зимнюю обувь, мяла косульи шкуры, починяла шубу, а ночью, разведя в аиле большой костер, готовила талкан. Она торопилась: не хотела, чтобы муж из-за нее откладывал свой отъезд на охоту. В первую ночь поджаривала ячмень в казане, во вторую - толкла огромным пестом в деревянной ступе, чтобы сбить шелуху с зерен; в третью ночь она разостлала возле очага овчинку, положила на нее каменную плитку, сама встала на колени и такой же плиткой начала растирать ячмень. До рассвета ее сутулая тень колыхалась на занавеске у кровати.

Борлай лил пули. В аиле запах поджаренного ячменя смешивался с запахом расплавленного свинца.

Охотник верил в удачный промысел.

"Нынче на белку урожай хороший... и козлов много. На пушнину достанем муки, всю зиму будем есть теертпек", - думал он.

Вспомнив Утишку, шепотом сказал:

- Без него достал ячменя... Когда вернусь с промысла, еще достану.\

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

"Что делать? Куда пойти? Где искать защиты?" - эти вопросы мучили Яманай, но она не находила на них ответа.

В народе издавна говорили:

Лошадь у того работает, кому продана;

Женщина там живет, куда выдана.

"Неужели так на всю жизнь? Неужели это не изменится?" - думала Яманай.

Сама себе доказывала:

"Скоро будет по-другому. Ведь теперь во всей жизни начинаются перемены".

Но будущее все-таки оставалось неясным, а жить где-то было надо, и Яманай скрепя сердце вернулась в холодный, неуютный аил Анытпаса.

Она была довольна, что муж очень редко приезжал домой, - все время находился при хозяйском табуне где-то далеко в горах. Дома он казался странным и растерянным: то пугливо озирался по сторонам, то бормотал что-то невнятное, разговаривая с самим собой.

В горах, оставив табун на подпаска, он уезжал к тропе, которая вела из долины Голубых Ветров на дальние охотничьи промыслы, и там затаивался. Косматые ветки старых кедров, засыпанных пушистым ранним снегом, не только всадника, а целый эскадрон могли скрыть даже от зоркого глаза охотников, проезжающих по тропе.